– Мне будет сложно, - говорит Гедда, - так как действую в зависимости от градации. Каждый из людей выше единицы, есть абсолютная величина, и обращаться я должна соответственно.

– Ай, как знаешь, - отмахивается Айлин.

Саламандра не отвечает - всё сыплет и сыплет в себя песок. Волшебница ждёт, наблюдает за этим, наконец не выдерживает:

– Может, хватит? Даже если у тебя иммунитет, очевидно же, как эта гадость действует - как наркотик! И что мне делать, если тебя, катись оно в Дыру, накроет?

– Накроет, - соглашается Гедда, - но не сразу, и в этом наш шанс. Дело в том, что телепортация была прервана не сама по себе, а из-за настроенной на песок ловушки.

– Ловушки?
– хмурится Айлин.

– Да, абсолютная, - подтверждает Гедда, - типа "Колодец".

– А если есть ловушка, есть и ловчий, - волшебница тревожно осматривается.
– Думаешь, нас уже заметили и стерегут?

– Да, - отвечает саламандра коротко.

Следует замысловатое ругательство, за ним пара быстрых заклинаний, затем Айлин говорит:

– А что призрак - тоже попал в ловушку?

Гедда наконец-то перестала поглощать песок, но теперь беспорядочно морфирует, и ответ звучит невнятно:

– Н-не знаю. Чтобы понять, нужно выбраться из ловушки.

Поднявшись и уже было сделав к волшебнице шаг, она вдруг останавливается, затем резкий разворот, метаморфоза, выстрел каким-то заклинанием холода. Айлин бросается в сторону, падает, ругается про себя: "Вот и оно, вот и накрыло! И как её теперь останавливать, если моя сила утекает в песок, а её, благодаря этому самому песку, прёт только вверх? Проклятье, проклятье, проклятье! Как же глупо будет сдохнуть от заклинания переставшей соображать саламандры..."

Одним из главных вопросов, стоявших перед Первым Советом в эпоху Второго камертона, был следующий: как быть с саламандрами? Решили не уничтожать, но изменить в масштабе всей расы, не расселять, а собрать в одном месте. Первым проектом были плавучие тюрьмы во Внешнем океане - предполагалось, что водную среду существа Плазмы должны воспринять хорошо. Однако, предположение оказалось ошибочным: то ли под влиянием сил Великого Рифа, то ли ещё по каким-то причинам, но переселённые саламандры в большинстве своём гибли. В то же время в пустынях Беллкора стали появляться аномальные области, названные впоследствии песчаными пятнами. Песок становился красным, затем багровым, затем чёрным - то есть точно такая же гамма, как у изменённой материи близ Дыры. Для Первых то была последняя капля, приготовились отыграть назад. В качестве эксперимента часть саламандр возвратили в пустыни Беллкора, поставили на локализацию пятен. Результаты были мгновенны, были наглядны: с появлением саламандр число пятен уменьшилось, а преобладающим цветом стал не багровый, а красный. Это и решило исход дела, Первые сошлись на одном мнении: Резервация может быть лишь в одном месте, в южных пустынях. Не был, однако, заброшен и проект плавучих тюрем - там теперь содержатся отступники.

Права всё же оказывается не Айлин, а Гедда: сражалась не с галлюцинациями, а с настоящими врагами. Теперь от тех лишь ледяные осколки, самыми яркими из которых кристаллы хаомы, похожие на оранжевый корунд. Одну саламандру Гедда, впрочем, сохранила, оставила в живых, теперь допрашивает. По градации та шестёрка, сопротивляется, но против тройки, да ещё и дракониды, ей, конечно, не устоять.

– Не скаж-жу, ничего не скаж-жу!..

До того был холод, теперь пламя - раз за разом Гедда посылает подобие огненной саламандры.

– Выродок, отвратный выродок, - шипит шестёрка, - противная Салме и Кахире одиночка!..

Гедда непроницаема, Гедда продолжает исторгать огонь. Низшая саламандра, в конце концов, не выдерживает - вьётся, морфирует, багровый песок брызжет в стороны вместе с искрами оранжевой хаомы.

– Нет, не могу, не надо!..

– Сколько вас?
– спрашивает Гедда.

– Двадцать, было двадцать... теперь шестнадцать, - бормочет саламандра, - нет, двенадцать... градация от особи пятой ступени до седьмой...

– Где поселение?
– звучит следующий вопрос.

– Здесь, - отвечает саламандра, - рядом... скрыто, надёжно скрыто...

– Ловушку сами создали?

– Новое пятно... используем для перехвата... недавно появилось...

– Призрак с вами?

– Нет, не знаю... что есть призрак?.. какой призрак?..

Однако, чувствуется - недоговаривает, хочет что-то скрыть. Потому Гедда вновь принимается за пламя, прожигает низшую едва ли не насквозь. Её бы придержать, умерить, но Айлин не рискует вмешиваться. Быть может и напрасно, поскольку заканчивается, чем и ожидалось - смертью низшей.

– Сгорела, - объясняет Гедда то ли Айлин, то ли себе, - дальнейшее взаимодействие невозможно.

– И что теперь?
– спрашивает волшебница.

– Сейчас разрушу ловушку, и пойдём в их поселение, - Гедда пошатывается.
– Надеюсь, призрак ещё там.

– А направление?
– продолжает Айлин, - ты узнала?

– Да, абсолютная, - кивает саламандра, - на тот бархан.

Резервация занимает территорию трёх пустынь - две из них к северу от Антиломы, одна к югу. С севера Афар и Сухар, между которыми тонкая нить Зинзы, выбегающей из Живого леса, с южной стороны пустыня Нагха, наибольшая из пустынь ойкумены. Несмотря на строгие меры, побеги из Резервации не исключение, а скорее правило, скрываются же беглецы в буферных зонах, охватывающих три пустыни кольцом. Промышляют по-разному, самый распространённый способ: загнать тем или иным образом мага в ловушку, а затем использовать его силу для своих нужд. Беглецов, конечно, преследуют, отыскивают посёлки, срывая пелену невидимости, но поискам мешают аномалии, а также то, что группы всегда невелики, мобильны. К тому же, способность саламандр к метаморфозе, что с каждым новым годом не уменьшается, а только возрастает.