— Да откуда это?

— Оттуда!! — Аллен рухнул в сугроб и улыбнулся, начиная перечислять: — Скин не знал, что мне нельзя рассказывать об этом…

— Можно, почему нет-то? — пробурчала себе под нос девчонка.

— Граф частенько не замечает, что я появляюсь рядом, когда сильно занят, особенно это видно, когда он общается с местными акума. Я уже даже научился их различать, правда не всех, стоит отметить. Ты сама о них порой болтаешь неосторожно. А ещё… ещё мистер Симон тоже кое-что может рассказать о Графе…

— Все вокруг сплетничают о Графе и его занятии! — поджатые губы выдавали недовольство девочки.

— Ага. Но я ведь здесь с вами живу, в этом доме, так что часто слышу о вас!

— А обо мне?

— Ну, — об этом Аллен предпочёл бы помолчать, присаживаясь и нагребая себе на колени снега, начиная вылеплять из него что-то непонятное. — Говорят. Но не часто. Акума тебя боятся. Я слышал, ты их убиваешь. Если в них человеческие души, это значит, ты…

Серые глаза блестели под ярким солнечным светом, будто кукольные, и Роад даже показалось, что мальчик вот-вот расплачется. Конечно, это было не так, но Аллен такому открытию был не рад.

С другой стороны….

— Это то, чем наша Семья занимается уже тысячелетиями.

— Это поэтому Мана ушёл из Семьи? И не смотри так, я же не дурак! — Аллен стал прилеплять своему снежному комку длинные заячьи уши, хотя до этого уже вылепил вполне приличный свиной пятак. — Я же вижу, чем вы занимаетесь, и понимаю, что Мана этого бы не одобрил. И если вы столько лет с ним не пересекались, то уж ясно, что он сам ушёл. Да и он не был серым, как вы, он был человеком.

— Дело не только в этом. Его брат…. — Роад тревожно оглянулась на дом и, плюхнувшись на колени, приглушённо продолжила, — только никому не говори, что я рассказала об этом, но был у него брат. И этот брат стал… серым, как ты говоришь. И с ним произошла беда. Граф винил в этом и Ману, и поэтому не хотел тогда видеть…. — глаза Роад гуляли где-то над головой мальчика, и она словно никак не могла решиться на прыжок в прорубь, полный ледяной воды, из которой уже – ты точно это знаешь – не выбраться никаким способом. Унесёт течением. — Неа напал на Семью. Сейчас его называют предателем.

— А он, если был серым, тоже вернётся? Пробудится? То есть, я смогу его ещё увидеть? Или вы и его тоже сразу убьёте или под арест посадите?

— Я не знаю, что мы будем с ним делать. Мы не знаем даже полных обстоятельств его смерти. Граф два года после предательства не мог его найти. Только это то, о чём тебе правда нельзя было говорить. Об этом вообще никому не рассказывают. Даже в Семье. Понимаешь? Ты же умеешь хранить секреты?

— Я умею молчать, уж об этом ты можешь не беспокоиться.

— Я только боюсь, тебе будет ещё более неуютно. Сейчас, точно зная, что Мана ушёл от нас, ты тоже можешь захотеть уйти.

— Будто бы мне есть куда.

— Обычно так говорят взрослые, а дети сбегают из дома, полные лживых надежд на счастливое бродячее будущее.

— Я уже жил этим будущим. И к вам я уже почти привык. Это почти так, будто я оказался в логове некромантов!

— Некро… что?

— Только не говори мне, что не знаешь! — Аллен снова загрёб в ладонь снега и принялся вылеплять небольшую шляпку между ушей. Роад внимательно наблюдала за тем, как аккуратно, одной только правой рукой мальчик вылепляет приподнятые поля, как быстро и ловко перемещаются его пальцы, прорисовывая снежные складки.

— И знаешь что, тебе надо быть скульптором!

— Ась?

Но Роад уже выхватила из его рук гибридную голову неведомого зверя и начала вертеть из стороны в сторону.

— Смотри, она даже не сыпется!

— Так снег хороший, — пожал плечами мальчик, не ожидавший похвалы и старающийся скрыть своё смущение. Всё же это его новая сестра-тётя-бабушка была иногда странной.

— Всё равно, я возьму его с собой.

— Да он растает через пару минут-то!

— Я заберу к себе в мечту, там не растает, — и действительно, прямо из рук девочки снежная фигурка вдруг исчезла. Не успел Аллен удивиться этому происшествию, как девочка бросилась ему на шею. — И кстати, может, ещё меня тогда вылепишь, а? Аллен! Правда, у тебя отлично получается; представляю, что ты сможешь делать, когда у тебя вторая рука отойдёт!

— Ты выдумываешь!

— Это моя профессия, Аллен! — захохотала Роад, пиная Уолкера и опрокидывая их обоих смеющихся в голос прям в сугроб.

Время до вечера пронеслось незаметно. К веселящимся на улице Аллену и Роад (обнаружилось, что они оба обожают снег) позже присоединился и Скин, которого послали позвать их обедать. Об обеде они и не вспомнили, возвратившись в дом только к ужину. Довольная, сияющая Роад, Аллен, судорожно пытающийся отряхнуть пропитавшуюся насквозь снегом одежду, и кашляющий через слово Скин, обиженный на снег за то, что тот не сладкий. После часовых причитаний помогающей ему приводить себя в порядок Глории Аллен уже в нетерпении спустился к общему ужину радостный не только от ожидания еды, но и от того, что на завтра его тоже освободили от уроков.

И первое, на что обратил внимание Аллен, проходя в обеденный зал, это новый член Семьи, вернее, он, может быть, и был старым, но Уолкер его ещё не видел. Не утруждающий себя костюмами, но в чистой, аккуратно выглаженной рубашке с закатанными рукавами, чёрными, немного кудрявыми волосами, сейчас забранными в неряшливый хвост. Нахальные карие глаза, выглядывающие из-под тёмной чёлки, ленивая улыбка и вид такой, словно он здесь вопреки Графу… По крайней мере, именно Тысячелетний Граф бросал на этого мужчину самые недовольные взгляды, вызывая всё больше удовлетворения во взгляде этого Ноя.