После срочной реанимации с приведением меня в адекватное состояние они начали мило болтать под средством меня в роли переводчика. Конечно, именно для этого я и сижу в машине, чтобы переводить милый треп о Париже, местной кухне и очаровательных учительных французах. Бенедикт с удовольствием и энтузиазмом поддерживал светский тон беседы, отвешивая комплименты маман. Чертовски мило, остановите планету, я сойду. Когда дело дошло до планов на вечер, я до того вошла в режим переводчика, что, обращаясь к Бенедикту, выдала: «Как насчет приготовить твоему очаровательному молодому человеку ужин дома, Хеллс?» И только потом, когда увидела на его лице издевательскую улыбку, поняла, что эта фраза не нуждалась в переводе, исключительно в ответе.

Сославшись на усталость, мама настояла на домашнем ужине. Во многом, подозреваю, чтобы погонять меня по кухне и поговорить наедине. А мне нужно было срочно улучить хотя бы несколько минут времени мистера Камбербэтча, дабы узнать вышеописанную историю «Как моя маман в столь короткие сроки ступила на землю Соединенного Королевства» и выяснить щепетильный вопрос «Знает ли она настоящую цель визита?»

Как только она отправилась распаковывать вещи в гостевой спальне, я затащила Бенедикта в нашу и учинила допрос с пристрастием. Главная новость – пока сюрприз для нашей уважаемой гостьи, он очень надеялся, что мы сообщим ей это во время ужина вместе. Как мило, чтоб меня! И уже через несколько минут меня ждала еще одна порция экзекуций. Маман дипломатично сослала мужчину из дома вон с важным поручением купить вина. *А тебе только сок, – сообщил внутренний голос, я почти увидела, как он показал мне язык.* Плевать, что «находчивый молодой человек» не знает языка, но выговор нерадивой дочери надо делать тет-а-тет.

– Мне понравился твой Бенедикт.

Нет слов, я словно язык проглотила. Не слишком ли много шокирующих новостей за столь короткий период времени? Может, у меня уже глюки, и я выдаю желаемое за действительное? С широко раскрытыми глазами, почти как у Кубрика, я уставилась на свою маман.

– Тебе повезло с ним.

– Знаю, мама.

– И только попробуй мне его обидеть. Если такое случится, в следующий раз мне придется нанести отнюдь не мирный визит.

– Да, мама, – пробормотала я. То есть меня в этом уравнении воспринимают исключительно как раздражающий фактор? *Не обижай его, тоже мне, – ворчало вслед за мной уязвленное «я». – А меня обижать, значит, можно?*

Комментарий к She’s Electric

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #MUSpP_Electric

========== Praise You ==========

Inspired by: Fatboy Slim – Praise You

Массовый психоз, наконец, отступил, мы провели мою маман в аэропорт, и я смогла распрощаться со стрессовыми выходными и почетной обязанностью сообщить о грядущем пополнении в семействе. Массовый – это я переборщила, психовала только я, а мой ненаглядный цвет британской нации сиял, аки отполированный самовар, в лучах внимания и симпатии моей мамы. Но и жутко переживал по поводу, ведь какие дети без серьезных поползновений к бракосочетанию. После того вечера нашей огромной ссоры мы не касались вопроса даже шутя и вскользь. А ее заинтересовало положение дел, но постольку поскольку, несмотря на всю свою строгость, знала ведь она меня как облупленную и прекрасно поняла, откуда ветер дует, так что я получила еще и за это. Да, давно мне не устраивали такой разгон. Так что, когда мы посадили ее на рейс до Киева, я лишь спокойно вздохнула.

Мне уже почти десять лет изо дня в день не втирали, что делать, а тут двое суток красного террора. Легкая ностальгия за теми редкими выходными, когда я возвращалась из Львова проведать почетное семейство в виде маман и бабушек с дедушками. Но что это я ударилась в сладкие и до жути алкоголичные студенческие воспоминания?

Надо бы возвращаться в реальность, в которой все как-то не очень гладко пошло. Сначала я подумала, что упаднические настроения Бенедикта – переутомление после насыщенных выходных и необходимости быть все время на чеку. Но он продолжал чахнуть над сценариями и допоздна задерживаться в студии, не знаю за что, но складывалось впечатление, что он решил убить себя работой, а мне предложил отойти в сторону и безвольно наблюдать. Его вечные «Хеллс, уже поздно, иди спать, я скоро приду» вконец достали меня. И будто этого было мало, он со своими бумажками добровольно выселился из нашей постели, говоря, что не хочет мешать мне зажженным светом. Я вас умоляю, когда электричество мешало мне вырубиться после напряженного рабочего дня?

Вот и сегодня он отправил меня в постель в детское время, всего-то в начале одиннадцатого, а сам продолжил убиваться над сценарием. Я попыталась организовать восстание, но он посмотрел на меня своим уставшим взглядом (как он вообще хоть слово в написанном понимает, когда выглядит, будто неделю не спал) и попросил не заставлять его тащить меня в спальню. Да, ему еще только тяжести таскать для полной картины не хватало. Я послушно подняла голову с его колен, сползла с теплого дивана и поплелась на второй этаж, думая, как бы организовать бунт помягче, так, чтобы он перестал выглядеть приговоренным к повешенью. Не нужен мне в доме еще Достоевский, мне и тридцати с копейками томов хватает.

Посреди ночи проснулась оттого, что сама же сбила одеяло где-то в ногах и замерзла. В слепых поисках тепла обнаружила отсутствие еще одного, на сей раз живого источника обогрева. Половина четвертого утра, нет, это уже ни в какие рамки не идет, ладно, я пару раз сбегала на кухню в ночную смену почитать втихаря, но перед этим добросовестно исполняла долг по усыплению клиента.

Ну, Камбербэтч, ну, погоди! Я встала посреди ночи, а это уже плохо, еще и с твердым намерением сделать ему «атата» его же сценарием, а это еще хуже. В общем, я готовилась тащить его за уши в постель, как провинившегося мальчишку. И что я обнаружила на месте действия? Включенный свет, бумаги на полу, а мое несчастье лежало, свернувшись калачиком на диване, и посапывало, подергиваясь во сне.

– Бенедикт, – присела я рядом и легонько сжала его плечо. Он издал протяжное «у-у-у» и попробовал еще плотнее скрутиться в клубочек. Привет, дежавю. Да, тащить его в таком состоянии до кровати проблематично будет. Особенно по ступенькам. Я представила сей садистский процесс (очень даже по-кафкиански) и еле сдержалась, чтоб не рассмеяться и не потревожить его и без того нервный сон. – И что мне с тобой делать? – прошептала я в духе Шекспировских драматичных монологов, осталось только руки позаламывать, но вместо этого я опустила спинку дивана и поплелась наверх за подушками и одеялом. Раз не могу его притащить, придется тащиться самой.