За две ходки я сгрузила награбленное из спальни рядом со Спящей красавицей и подумала, как бы его подвинуть, чтобы прилечь рядом. Подушки кинула в голову дивана, одеялом накрыла клиента, надеясь, что он почувствует тепло и выйдет из позы эмбриона, выделив мне немного места под боком. Фигушки. Я присела рядом, погладила его волосы, поцеловала в висок, примостилась поближе, и, о чудо, он потянулся, и я, не теряя ни секунды, скользнула под одеяло, улеглась рядом, дабы ему более не повадно было выставлять защитные механизмы. Он благодарно принял дополнительный источник тепла под боком и заключил меня в плотное кольцо объятий, использовав мою грудь вместо подушки.

И опять душная ночь в джунглях. Что за глупая бессознательная привычка давить меня своим весом на пару с авторитетом? В такие моменты сомневаешься, а спит ли он, хитрец, вообще, уж больно точно действует. Вот, что инстинкты делают. Как бы мне ни хотелось на свободу из-под пресса, но раз ему так спокойнее, и он больше не бежит ни от кого и ни с кем не спорит, надо бы мне потерпеть временные неудобства, а завтра начать разбираться в их причине, начинать холить и лелеять несчастного.

***

На сей раз будили меня Джонатан Дэвис и его волынка, почти в таком составе, на самом деле «Wake up» орал исключительно Дэвис, а волынка нервно курила в стороне. Бенедикт, привыкший к моим экстремальным методам пробуждения, только заворчал и даже слезть с меня не пожелал. Я потянулась в сторону, где должен был лежать мой телефон, но вместо этого стукнула Бенедикта по спине, да с таким энтузиазмом, что он открыл глаза и недовольно на меня прищурился. А потом широко распахнул глаза, так же, как и я. «Как-то здесь не так», – вспомнилась коронная фраза. Мужчина не с той стороны, будильник непонятно где, в том же «непонятно где» и простыня.

Пока Бенедикт разбирался, как же он оказался на диване со мной и заботливо укрытый одеялом, я вспомнила о торжественном обещании холить и лелеять. Ага, рукой по спине, очень заботливо.

– Спи, горе мое, рано еще, – пыталась успокоить его я, выуживая телефон из-под подушки, чтобы заткнуть бессменного вокалиста Korn на очередном мате. Но Бенедикт порывался вставать, несмотря на мои попытки укутать его одеялом и таким образом убедить в целесообразности еще нескольких часов здорового сна.

– Но я вчера не дочитал и думал проснуться пораньше, доработать некоторые места, которые не шли вчера.

– Знаешь что, если ты и дальше продолжишь убивать себя этими художественными чтениями, то я возьму этот сценарий, скручу его в трубочку и засуну… – когда дело дошло до конечной цели следования свертка, вся моя раздражительность и готовность действовать улетучилась, разбиваясь о его улыбку из серии «дерзни продолжить, я внимательно слушаю». – Я серьезно, сбавляй темп, я же волнуюсь за тебя. Ты будто бежишь от чего-то, ускользаешь от меня. Что тебя гложет?

Улыбка скрылась за волнением, казалось, вчерашняя, да и всех предыдущих дней усталость вновь навалилась на него. Ну вот, Хеллс, молодец, довела его до ручки. Может, я и есть причина его мучений и переживаний? Он просто устал от фонтанирующего безумия и решил уйти в работу, взять тайм-аут, а я еще и наседаю с глупыми вопросами? Я посмотрела на него, пытаясь найти ответ на свои вопросы. Бенедикт посадил меня к себе на колени и обнял, я уткнулась в его шею и немного расслабилась, значит, еще не совсем до ручки довела, или не до последней.

– Ты, – выдохнул он. Вот и не до последней, я напряглась, чуть сильнее сжала его предплечья, хотя должна была оставлять синяки на своих. Поднять на него взгляд и стойко выслушать невысказанное? Я не могла. – Ты меня беспокоишь, в последнее время ты стала такой серьезной. Мне кажется, ты слишком много работаешь, а еще столько событий, и потом я пригласил твою маму, а надо было дать тебе отдохнуть.

Да, Хеллс, титул «Королева драмы» официально получаешь ты. *Может, это все гормоны, - неловко пытаясь помочь, выдвинул гипотезу внутренний голос.* Ага, и идиотизм. Я выдохнула, что ж, если моя вина лишь в том, что я работаю как обычно, то пора поднасесть на мистера Унынье.

– Это я много работаю? Ты вообще помнишь, когда в последний раз людей видел? Я имею в виду вне работы? Когда на свежем воздухе был?

– Вот и я об этом же, давать нагоняи – это по моей части, – улыбнулся он.

– Если ты забываешь меру в работе, мне приходится брать унылую роль стража порядка на себя. Мне так нравилось, когда ты вел себя, словно мальчишка с детских фотографий, – голос потеплел, когда я вспомнила компрометирующие фото с голой задницей. – И я приму самые жесткие меры, чтобы снова увидеть тебя таким счастливым.