– Но я и так счастлив.

– Heilige L"uge*, – проворчала я. – Ты не ответил на мой вопрос.

– Тебе пора вставать, иначе опоздаешь, – Бенедикт подтолкнул меня к действиям, отвлекая от проблем насущных. Что ж, первый раунд за Вами, мистер Камбербэтч, но я еще вернусь.

***

В рабочее время я бессовестно занялась личным вопросом, исподтишка выпытывая у Трейси, Эндрю и Тома, что могло бы столь губительно повлиять на его настроение и повлечь удивительную трудоспособность с желанием выполнить и перевыполнить план. Все они подозрительно одинаково обходили тему его добровольного трудового садизма, я бы сказала, придумывая глупые отмазки, но дружно уверяли, что я здесь ни при чем и говорили, чтобы я не волновалась почем зря.

Тоже мне, секреты короны! Такое впечатление, что он спецагент на службе Ее величества, а не обычный рядовой гражданин Великобритании. Ладно, с обычным и рядовым я перегнула, но суть передала.

В кафе кто-то за нашим столиком оставил газету (да, вот такой мрак и ужас, у нас, как в школьной столовой, и столик свой был), я от нечего делать, пока мне все продолжали вспоминать выходку с футболкой и косичками, решила погрузиться в пучину скандалов шоу-биза и нарвалась совсем не на то, что хотела. Где-то годом ранее, может, чуть больше в британской прессе прокатилась волна жалких статеек о нелегкой судьбе золотого мальчика, играющего исключительно приличные роли интеллектуалов. Вы уже догадались, о ком это? Но волна глупостей быстро схлынула. И вот теперь я читаю дурость противоположную забытому скандалу. Теперь Бенедикту инкриминируют то, что он перешел на сторону зла, то есть Голливуда, и стал играть исключительно звездные роли. О, да, справедливо, как суд у меня на исторической родине. Если такой же мусор публикуется в других газетенках, не удивляюсь, почему он ходит мрачнее тучи. Вечно воспринимает глупости насчет его игры слишком серьезно. Будто ему надо напоминать, насколько он талантлив и неординарен как актер, и как сильно его любят и поддерживают фаны. А, может, надо?

– Что, простите?

– У тебя телефон разрывается, – Ричард протянул мне кричащий «блэкберри».

Уильям, надо бежать. Я распрощалась с друзьями с верхних этажей и побежала узнавать, какие катастрофы вызванивают меня с обеда.

***

К концу рабочего дня у меня назрел план, как бы выгулять моего страдальца и повысить ему настроение, потому в студию я заходила, предвкушая воплощение коварного плана в жизнь и наслаждаясь собственной соображопистостью.

– А мне нравилась ее юбка-плиссе, – выдал Теннант обращаясь к Бенедикту. В его голосе звучало искренне сожаление.

– И мне тоже, – с чувством согласился Камбербэтч.

– Поумерьте пыл, господа извращенцы, это была одноразовая акция.

– А что до мистера Убьюсь Работой, – я подошла к нему и схватила за галстук, – то у меня на Вас серьезные планы на вечер.

– Кажется, я здесь лишний, – простился с нами все-таки добропорядочный семьянин Дэвид Теннант.

– Мне уже начинать бояться? – поинтересовался Бенедикт, как только свидетель покинул помещение. Пфф, не боись, грязно и брутально прямо на пульте мы не будем… хотя… нет, служба безопасности этого не выдержит.

– Как хочешь, – ответила я и пошла к выходу, но тут же остановилась, что-то дернуло меня назад, ах, да, галстук, в который я вцепилась, аки в атрибут власти. Бенедикт забрал его из моих рук, я потянулась обратно за игрушкой, но он перехватил мои попытки, схватил руки загребущие и потащил к себе.

– Я серьезно, у нас есть, чем заняться сегодня. Поднимайся, – нечего мне тут сидячие протесты устраивать. Когда на мои слова он только сильнее сжал меня в объятиях, я решила применить психологическую атаку и посмотрела на него большими-большими и полными «ми-ми-ми» глазами. Его рука скользнула под юбку и провела по кружеву чулка. – Что ты… – только и успела спросить я прежде, чем он поцеловал меня.

– Смягчаю санкции, – ответил он на недосказанный вопрос.

И у тебя чертовски хорошо получается, змий искуситель. Но это не освобождает тебя от ответственности за мои драматические переживания с почти что заламыванием рук.

– Поздно, Бенедикт, – ухмыльнулась я для запугивания клиента. – Ты мне должен прогулку со свежим городским воздухом.

Коварный план заключался в следующем: при помощи общественного мнения (если уж я сама не в состоянии с этим справиться) убедить Бенедикта, что все ровным счетом чхали на газеты, а их нервные выпады на его профессиональные качества лишь попытка повысить продажи. Где еще можно нарваться на кучу фанов, как не в центре города погожим майским вечером, тут еще и туристы радости жизни добавят. Так, оставив Бетти на паркинге ВВС, мы побрели навстречу приключениям в виде фото и прочих вспышек вроде «Шерлок!», «Я хочу от тебя ребенка!» и более адекватных попыток сделать комплимент любимому актеру.

Стратегическая уловка сработала, и вскоре он сиял от радости и переизбытка внимания, я фотографировала его с фанатами и испытывала чувство глубокого удовлетворения стихийной акцией по спасению его от глупых мыслей.

– Вот видишь, как тебя все любят, – шепнула я, как только он отстрелялся от очередного потока блокнотов с маркерами. – Так что нечего читать всякие глупости и воспринимать их серьезно. Если для сохранения твоего хорошего настроения и лицезрения твоей сияющей улыбки я должна буду каждый день рассказывать тебе, какой ты невероятный и крепко любимый, то, пожалуй, пора мне начинать читать бульварные романы, чтобы не повторяться в заезженных клише, а каждый раз выдавать что-то еще более невероятно безвкусное.

– Главное, что ты со всеми своими колючками и сарказмами любишь меня, – Бенедикт склонился ко мне и поцеловал в висок. Хотела бы я сказать, чтобы он завязывал со всякими приторностями, но, черт побери, это было приятно.

– Вы такая красивая пара, – разбил момент интимности голос какой-то девчушки. – Можно фото?

Я протянула руку за фотоаппаратом, но девочка покачала головой. Она хотела наше фото. Бенедикт вопросительно посмотрел на меня, я пожала плечами, почему бы и нет. Раз мы красивая пара, и я уже не коварная модель, разбивающая сердца направо и налево. Он обнял меня за талию, мы улыбнулись. Она сделала снимок и убежала, не успели мы ей и слова сказать.