– Потерпи до дома, свободная женщина, - пожурил меня он. – Я тебя подлечу, и реальность перестанет изгибаться в причудливых линиях, - уже сочувственно добавил он и поцеловал меня в лоб.

Десять неуверенных шагов до дома, ступеньки и порог я преодолела практически самостоятельно. Бенедикт только придерживал меня за талию. Подышав свежим воздухом, я почти отмерла, не то, что в автомобиле.

– Хочу переодеться, - я начала капризничать и теребить непослушную застежку на пиджаке, - и пить.

Меня заботливо усадили на диван, принесли минеральную воду, и, пока я поглощала жидкость в поразительных для моего маленького, но водохлебистого организма количествах, Бенедикт, почти не отрывая меня от водопоя, сумел переодеть в футболку-ночнушку. Я облокотилась на спинку дивана, выложила ноги на соседнее кресло и молила о том, чтобы линии комнаты опять сошлись в параллелограмм. Он положил мне на лоб холодное полотенце и предложил еще бутылочку минералки. Я с ней справилась так же быстро, как и с предыдущей.

– И откуда ты такой добрый, хороший и терпеливый взялся на мою голову? – Я уткнулась ему носом в шею и начала поглаживать волосы, и почесывать за ушком. – А еще заботливый и даже не отшлепал за плохое поведение, - оторвалась от шеи и поцеловала в губы в знак благодарности и восхищения его идеальностью.

– Вообще-то, я не планировал сегодня пить, - улыбнулся он, - но разве мог предусмотреть такую ситуацию?

Комментарий к Let’s Boot And Rally

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #MUSpP_Boot

========== Think About It ==========

Inspired by: Stevie Nicks – Think About It

Я сидела и вяло потягивала молочный коктейль с абрикосом, периодически доставая на трубочке фруктовые ломтики. Бенедикт так же без особого удовольствия попивал чай, с завистью наблюдая за тем, как Том вращает в руке стакан с виски, то ли проверяя на свет его цвет, то ли вязкость. Гурман чертов! Еще и усмехается своей злодейской улыбочкой, сейчас что-то выдаст.

– Что это у вас за унылая борьба за трезвость? Ладно, если бы кто-то из вас сегодня был ответственным водителем. Солидарность и все такое, но… - он изобразил сожаление о допущенной бестактности: - У вас ведь до сих пор нет автомобиля. В чем дело?

– Хеллс вчера впрок запаслась всевозможными алкоголями, - объяснил Бенедикт, а меня при слове «алкоголи» скрутило от трепетных воспоминаний о ночи с минералкой и холодными компрессами. Заботливый товарищ, который делится сейчас с Хиддлсом героическими подробностями вечера, под страхом смерти запретил мне мешать обезболивающие с уже принятым алкоголем и решил, что холодные припарки – самое оно от квадратной головы. А ничего, что я всю ночь, пока не заснула под утро, только и мечтала о смерти? – А я не пью потому, что ей плохо от одного запаха спиртного.

Вот и все, моей железной выдержке пришел конец: мало того, что Том над виски чахнет, еще и этот разливается о действии C2H5OH на слабый женский организм. Я взяла свой детский коктейль и скрючилась в уголке подальше от страшных разговоров. Бенедикт сочувственно посмотрел на меня, приобнял и начал поглаживать волосы, смягчая эффект от рассказанного.

– Зато она теперь еще долго пить не будет, если поторопишься с покупкой авто, можно будет перед поездкой на вечеринку не бросать жребий, кто пропускает веселье, - нашел море позитива во вчерашней катастрофе Хиддлс.

– Напомни, почему мы его терпим? – повернулась я к Бенедикту, делая вид, что не замечаю «мимимишного» лица Тома.

– Вообще или сегодня конкретно? – так же скептически вторил мне Бенедикт.

– А есть разница?

– Ну, как же, Хеллс, конечно есть, - тоном нравоучительного седого старца начал вещать он.
– Вообще мы его терпим потому, что он наш друг. А сегодня потому, что Амели на конференции в Академии искусств, и ему скучно.

– В следующий раз буду заводить дружбу только с золотыми рыбками, - раз уж я дорвалась до дела, то ни за что не упущу возможность отомстить мелкому…в смысле длинному плохишу Хиддлстону за все его злокозненные покушения на мою августейшую особу, или если не за все, то, по крайней мере, за этот вечер. Я изобразила крайнюю степень недовольства, а когда объяснений зажаждали оба, выдала: - Они молчат и память у них три секунды. Не будут подкалывать за шальные ошибки молодости.

Том улыбнулся, уж не знаю моим умозаключениям или своим ошибкам молодости. Я уже говорила, что изображать обиду на Томаса Хиддлстона невозможно, дольше нескольких минут точно. Удивительно наглая морда, сурово наказать которую, даже по делу, просто невозможно. Как Амели с ним справляется? Надеюсь, ее родители оказались строгих правил, в лучших традициях старых французских семей, и уж там ему регулярно перепадает. Для профилактики и за дело.

Время пролетело незаметно, за словестными перепалками я даже забыла о болезненных симптомах, которые искушали меня откосить от почетной миссии развлечь Хиддлса. К нам присоединилась Амели, которая все еще пребывала далеко в высоких сферах искусства. Своими сбивчивыми и восторженными объяснениями она и меня заводила в дебри искусствоведчества, а ведь я не самый последний профан по части живописи. Том с Бенедиктом вообще потерялись еще где-то у самой опушки джунглей и разговаривали о чем-то своем.