– Хеллс, последнее китайское предупреждение. Пять минут, я вызываю такси и тащу тебя к Грегсонам *да, мы их уже давно так за глаза называем* как есть.

Диснейленд. Как это я до сих пор там не побывала? Надо восполнить пробел в культурном образовании. Устроить покатушки на горках, накупить вагон и тележку сувениров и…

– Бенедикт, правда, ты свозишь меня в Диснейленд? – вопрошала я у строгого папашки. В воображении сразу возникли веселые картинки, как я, обвешанная сувенирами и воздушными шариками, клянчу у него еще одно мороженое или сладкую вату, он говорит, что у меня сахар на пузе выступит, журит нерадивую дщерь Фрейи, но покупает выклянченное.

– А Диснейленд тут уже каким боком взялся? – вконец растерялся он. Я изобразила взгляд, означающий, если я не получу единорожика, то хрупкая тишина дома рухнет под лавиной моего недовольного плача. Да, и эта леди собирается заводить детей. – Ладно, - согласился он, - только сначала ты оторвешься от одеяла, и мы проведаем твоих друзей, пока они не приехали проверять, не пустился ли я в тиранию и не держу ли тебя взаперти.

– А что у вас, британцев, имперские замашки еще из крови не повыветрились? Кто тебя знает, может, решишь в один прекрасный день поиграть со мной в колонизацию Вест-Индии.

– Не буди во мне колонизатора прямо сейчас, а то…

– Что? Захватишь мой Порт-Ройял? Поиграем в Фрэнсиса Дрейка?

– С поправкой на сотню лет. Нечего мне зубы заговаривать, Ямайка, тоже мне.

Мне пришлось покинуть уютную ямайскую гавань постели и начать приводить себя в порядок. Относительный и косметический. Анна и Энди поймут. Я же не делегация с народным хором и хлебом-солью, чтобы включать режим живчика, безудержного веселья и штукатурки толщиной в шаманскую маску.

– Зануда, - я оставила последнее слово в историческом споре за собой. – Такой живой и яркий сценарий разрушил какой-то никому не нужной хронологией.

– Говорит мне женщина, которая с маниакальным упорством тыкает всех вокруг носом в ошибки с определением года выпуска автомобиля одной и той же серии.

– Да потому что X3 и X5 отличаются! – вспомнила я наш недавний разговор о модельном ряде SUV-ов от BMW, навеянный моими домашними изысканиями для Top Gear. Слишком громко, как всегда. Кэбмен посмотрел на нас осуждающе, будто говоря, что если дама и дальше будет высказывать свои соображения по поводу автомобилестроения, то ехать нам верхом на палочке.

***

Дверь открыл запыхавшийся Энди, пробормотал что-то приветственное и побежал на голос Анны. Да, в этом Датском королевстве все спокойно и работает по накатанной схеме. И чего я, собственно, удивляюсь? У моей подруги врожденные таланты военного тактика и узурпатора. Удивляюсь только, как это Энди, до того весь из себя независимый и свободный художник, сейчас не только против ее главенства ничего не имеет, но и кайф от этого ловит. Страшная вещь любовь. Не приведи боги мне такому перевоспитанию поддаться.

Аж мороз по коже прошел. Бенедикт обнял меня и спросил, все ли в порядке, не простыла ли я часом. Я что-то невпопад ответила и начала изучать свои повадки после переезда, сверяя с состоянием «до». Его не удовлетворила абракадабра, которая должна была быть ответом на все его вопросы разом, поэтому он переспросил:

– Что стряслось?

– Если я когда-то стану таким подкаблучником-мазохистом как Грегсон, пообещай убить меня.

– Я вот не пойму, то ли ты хотела меня обидеть, выставив себя в наших отношениях мужчиной, то ли я чего-то о тебе до сих пор не знаю. Надеюсь, первое, это менее болезненно, хотя для моей самооценки…

– Прекращай жалеть себя, - оборвала я размышления на пустом месте. – Неужели ты думаешь, что я «сладкий трансвестит из транссексуальной Трансильвании»?

– Транссексуальный куда? – только и смог выдавить вконец обалдевший Камбербэтч.

– Это же Рокки Хоррор, Бен, - вмешалась Анна, знаток ужасного кинотрэша. – Ты что девственник?

Бенедикт, если бы было чем, уже поперхнулся бы несколько раз. Я изобразила неловкую кривую улыбку за Энн, которая не собиралась пояснять свой странный вопрос, считая, что все вокруг должны знать и понимать. Энди вошел в комнату с бутылкой чего-то горючего и ирландского, которым он успел все уши прожужжать, пока приглашал навестить их после тура по лепреконским землям. Вошел и застыл в дверях, наблюдая немую картину «Этот неловкий момент», которая вскоре превратилась в перформанс.

– Энди, представляешь, - начала моя боевая подруга выдавать тайны интимной жизни главного британского секс-символа и позорить меня потенциальным невыполнением обязанностей по дому, - он, - для пущей наглядности некультурно ткнула пальцем в Бенедикта, - девственник.

Грегсон чуть от скандальности заявления бутылку не выпустил, что для ирландца смерти подобно, а потом пустился в истерию, сопровождаемую громогласным хохотом и вколачиванием своего кулака в дверной косяк. Дошло до него, что его драгоценная любовь могла иметь в виду. Завидная синхронизация. Куда там моему «блэкберри» с компьютером. Бедный-бедный Бенедикт, уверенна, это были самые позорные минуты в его безупречной размеренной жизни. Я бы и дальше наслаждалась отчаяньем в его глазах, но Энди испортил всю малину. Мужская солидарность, чтобы ее.