Патриция надела очки и принялась внимательно, страницу за страницей вчитываться в бумаги, то и дело делая правки перьевым «Паркером». Пафосно, медленно, доводя своих молчаливых визави до полной капитуляции. Она как раз преступила к последнему разделу документа, как ее телефон просигналил о новом сообщении. Девушка отложила ручку с бумагами и отвлеклась на «блэкберри». Хастингс хотел было что-то возразить, наверное, уже представил себе космический счет от адвоката, но передумал.

На экране смартфона появилась фотография из инстаграма, на которой ее отметил неугомонный Джаред Лето. Молитвенно сложенные руки в красивых перстнях и с аккуратным маникюром, сомнений, кому они могли бы принадлежать, не было. А поверх надпись капсом «спасение». Девушка хмыкнула и отложила телефон. Похоже, Джей перепутал ее со своей церковью Марса и отметил с прочими поклонниками подписчиками.

– Договор субаренды? – Патти с подозрением покосилась на последний документ, пока адвокат изучал ее правки и обсуждал их со своим клиентом.

– На нашу квартиру, – пояснил Хастингс.

Нашей квартирой были просторные апартаменты в пентхаусе одной из высоток в центре ЛА, где они обычно встречались. Завидная недвижимость, которая обходилась ему в копеечку.

Следующий сигнал о сообщении застал ее посреди осознания сказочных условий субаренды лакшери апартаментов в сердце Города Ангелов. Новая фотография с картонным пакетом миндального молока, поверх картинки надпись «бухлишко». Патти едва заметно улыбнулась одними уголками губ, картинка начала складываться. Новое сообщение не заставило себя ждать, и Патриция Бэйтман от души рассмеялась, глядя на фото с надписью «приятная компания». Бодрый и улыбающийся Джаред пытался обнять своего брата, который был явно не в восторге от таких нежностей, как и от любых манипуляций над своим бренным организмом. Судя по его взъерошенному виду, темным очкам и огромной чашке кофе, вчера кто-то хорошенько отрывался. Шеннон корчил кислую рожу и тыкал факом в камеру.

– Я серьезен как никогда, Патти. Мне искренне жаль, что все так обернулось, поэтому я хочу хоть как-то компенсировать тебе наше неприятное расстояние. Я снял ту квартиру еще на год, а ты за символический доллар в месяц можешь арендовать ее у «Хастингс лтд». Согласна?

«Да, мы обязательно будем», – написала она в ответ на приглашение на Хэллоуин к братьям Лето.

На следующий день была запланирована первая репетиция шоу Джейкобса. Робин приехала в кинотеатр Ziegfeld, где когда-то проходили премьеры «Кабаре» и алленовского «Манхэттена», с большим стаканом капучино из Старбакса и поющим в наушниках Синатрой. Марк тепло поприветствовал девушку и по пути в гримерку начал объяснять, что все изменилось и теперь он хочет, чтобы именно Робин открывала показ. Уильямс чуть не подавилась очередным глотком кофе.

– Но я думала, что открывать шоу будет Белла, – она испуганно вцепилась в руку дизайнера и начала трястись, как одна из тех очаровательных маленьких собак, которых таскали за собой в сумочках Пэрис Хилтон и ей подобные.

Ассистент Марка закатил глаза и зажал папку с бумагами подмышкой.

– Детка, какая Белла?! – очередной гей пытался достучаться до впавшего в ступор сознания Робин Уильямс. – Ты за несколько недель взорвала интернет, социальные сети, мир моды и вообще все вокруг себя! Да после этого показа у тебя работы будет столько, что не будешь успевать выпить кофе.

Робин смущенно улыбнулась.

– Кстати, дай сюда эту дрянь, – Алекс, так звали ассистента Марка, забрал из рук девушки бумажный стакан с напитком. – Не слышала?! Для кожи вредно!

– Мне пора, Робин, – Джейкобс чмокнул Роббс в щеку. – Алекс тебе сейчас все расскажет, а я должен отъехать на несколько часов и вернусь, когда начнется первый прогон. Не скучай!

И он убежал, прежде чем Робби успела сказать что-то в ответ. А Алекс уже вовсю рассказывал ей о концепции показа, о том, как они решили превратить это шоу в модную кинопремьеру. Гостям будут даже раздавать попкорн. А модели должны пройтись по красной ковровой дорожке-подиуму, остановиться у пресс-волла и позировать несколько секунд каждая. Как делают кинозвезды на настоящей премьере.

Потом он начал рассказывать о своей новой диете и показал Робби ее наряд. Струящаяся полупрозрачная ткань с вышивкой из красных и белых цветов и огромный, неприлично огромный разрез сбоку. Уильямс вскрикнула от восторга, прижав платье к груди.

– Вот это я называю любовью к работе, – один из стилистов, подходящий мимо, подмигнул Робби.

– Кстати, ты наденешь его с этими кедами, – Джесси, которого девушка помнила еще со съемок рекламы, протянул ей пару темно-красных Converse.

Модели, некоторых она и вовсе не знала, смотрели на Робин нехорошо. После первого прохода по подиуму девушки начали между собой шушукаться, явно удивленные тем, что именно Робин будет главной звездой на предстоящем шоу.

Сама же Уильямс предпочитала компанию темнокожего визажиста из Франции, с которым они сразу нашли общий язык и спустя несколько часов болтали, как лучшие друзья. Стилиста звали Нико, и он сделал девушке пробный макияж к завтрашнему показу, пока Робби трепалась обо всем на свете и подпевала старой песне Destiny’s Child, которая звучала из ее «айпада». Нико тоже подпевал. И еще крутил бедрами, заставляя Роббс буквально складываться от смеха пополам.

– Как ты думаешь, если я встречаюсь с одним парнем, а сегодня ночью мне приснился другой, ну… Мы целовались во сне с тем, другим, это что-то значит? – тихо спросила Робби, когда Нико наклонился, чтобы прокрасить ей ресницы.

– Знаешь, киска, мне снится много, очень много парней, – улыбнулся визажист. – Иногда, мы не только целуемся…

– Проклятый развратник! – Уильямс хлопнула Нико по плечу.

– Эй, послушай, можешь выключить музыку! – услышала в этот момент Робин откуда-то из-за плеча. – Сколько можно?!

Обернувшись на своем крутящемся кресле, Робби на мгновение застыла и от удивления открыла рот. Перед ней стояла Карен Элсон, которая в жизни выглядела еще бледнее, чем на фотографиях. Она смотрела на Робин с такой неприкрытой ненавистью, что девушке стало не по себе от взгляда ее водянистых голубых глаз.