Получив бочки и положив их на землю, Андрей и его товарищи прислонились к холодной стене забора и осмотрелись кругом. Ни деревца, ни кустика здесь они не увидели. Склады представляли собой огороженный двор, на котором стояло два каменных дома и несколько деревянных срубов. Один дом был длинным и без окон, только несколько дубовых ворот чернели в темноте на белом фоне стены. Другие домики больше напоминали маленькие избы или хозяйственные постройки на шляхетских дворах, они были бревенчатые и у каждого имелись маленькие оконца, расположенные почти под самой крышей и спрятанные за кованными железными решетками. Все ворота и двери всех построек были закрыты и на них висели здоровенные навесные замки. В складском заборе имелись высокие крепкие ворота, через которые и осуществлялся товарообмен - что-то завозилось, что-то вывозилось. У ворот Андрей увидел небольшую сторожку, из оконца которой пробивался изнутри тусклый свет лучины.

– Ключ там, у сторожа, - тихо сказал Шишкевич и махнул головой в сторону сторожки.
– Без них ми не приховумо склади. Треба взяти х!

– Слухаюсь!
– шепнул один из гусар и тихонько стал красться к сторожке.

Лунный свет выхватывал его фигуру из мрака тишины и спокойствия до тех пор, пока она не скрылась за углом избушки. Тишина ничем и никем не нарушалась. Андрею показалось, что послышался скрип открываемой двери. Он прислушался, но ничего больше не услышал. Некоторое время оставшиеся томились в неизвестности и волнении, но они успокоились, когда вновь увидели недавно ушедшего товарища, он уже возвращался спокойно, не прячась.

– Ось! Все зробив!
– сказал он, подойдя к Андрею и протянув ему ключи.

– Що сторож?

– Не заперечу!
– засмеялся храбрец-душегуб.

– Гаразд! А зараз йдемо закладати барила!
– прервал неприятный смех гусара Андрей и, взяв один бочонок с порохом зашагал к длинному дому с воротами.

Здесь они ключами, что принес громила, открыли средние ворота и заглянули внутрь. Темнота. Ничего кроме кромешной тьмы. Андрей поставил свой бочонок недалеко от входа и приказал своим сообщникам сделать то же.

– Один бочонок постав он бiля т хати, а нший - он там, бачиш в самому кнц хату? Пдпалювати буду сам! все зрозумло?

– Так точно!
– отозвались два гусара и, взяв каждый по бочонку устремились сначала к ближней избе, на которую указал Андрей. Там, оставив бочонок возле стены, они ушли к дальней избе и скоро вернулись.
– Все зробили! можна пдпалювати!

Андрей кивнул головой и достал из-за пояса кресало, хранившееся в мешочке. Стальной пластинкой он высек из кремния искры на жито, и та загорелась. Он поднес огонь к торчащей трубке и поджог горючее средство, что заполняло деревянную трубку.

– А тепер живт бжить до нших бочок!

Все трое оставили дымить бочонок внутри большого склада, а сами стремглав помчались поджигать остальные два. Надо было торопиться. Так как на все про все у них оставалось немного времени, а нужно было еще успеть покинуть склады и скрыться или хотя бы подальше отбежать от складов, чтобы не быть застигнутыми стрельцами.

Два других бочонка загорелись также быстро, и Андрей с гусарами бросился к входным воротам. Здесь они быстро подобрали ключ и отворили одну створку кованных ворот. Выбежав наружу, один из гусар три раза громко свистнул и от одного из домов отделилась фигура их четвертого подельника и метнулась к ним.

– Усе! Бжимо поки нас не спймав стрлецький дозор!
– запыхавшись прокричал Андрей и побежал прочь от складов. Остальные последовали его примеру. Они успели свернуть на другую улицу, когда им встретились стрельцы.

– Кто такие?!
– строго крикнул издалека их десятник.

– Братцы! Мы свои!
– отозвался Андрей, нащупывая свои два пистолета за поясом.

– А куды торопитесь?
– продолжил допрос десятник, постепенно приближаясь к ляхам. И тут прогремели по очереди три взрыва, громких и раскатистых. А потом почти сразу небо справа от них осветилось ярко красным светом.

– Бжимо! Там тат!
– крикнул мгновенно сообразивший, что делать Шишкевич и кинулся обратно, но уже на другую улицу, подальше от складов. Трое его подчиненных повторили маневр.

– Стоять!
– услышали они позади себя крики стрельцов, а потом раздались выстрелы и две пули просвистели совсем рядом с Андреем, однако не задев ни его, ни его людей.

На улицах Тулы было безлюдно. Они бежали легко и быстро, наугад сворачивая с одной улицы на другую, но все равно постоянно слышали позади себя звуки погони. Стрельцы не догоняли их, но и не отставали, преследуя их, видимо, в ста шагах, может чуть больше сзади. У кабака к ним присоединились остальные из дюжины Шишкевича, сделав несколько выстрелов из пистолей в воздух, приостановив тем самым преследователей и загнав пьяных завсегдатаев обратно в кабак. Вот тогда-то и пожалел Андрей, что не взял коней быстрых, а оставил их далеко от Тулы. На них бы они легко ушли от погони. Стрельцы были пешими и не угнались бы за ними. Но, что сделано, то сделано и бежал Андрей с сотоварищами, задыхаясь и чувствуя боль в правом боку, сжимая больное место и отплевываясь, но останавливаться было смертельно опасно.

Наконец они миновали вал и оказались за пределами пригорода, справа осталась и слободка. В свете луны беглецы увидели овраг и соскользнули вниз. Там, прижавшись к холодной, промерзшей глине, они затаились, тяжело дыша, но стараясь скрыть хрипы и сипы своих уставших легких.

Прошло немного времени, и Андрей прислушался, но ничего кроме дыхания двенадцати уставших человек он не услышал. Погоня, видимо, отстала, либо временно прекратилась, либо, что хуже, преследователи тоже притаились в ожидании, когда беглецы выдадут себя. Возможно стрельцы сообщили о происшествии и скоро за ними начнут охотиться сотня, другая их товарищей, но пока у них есть время на краткий отдых, а уж потом на продолжение стремительного бегства. Немного успокоившись, Шишкевич повернулся спиной к стенкам оврага и, улыбаясь счастливо закрыл глаза. Все осталось позади. Они живы, и никто из них не пострадал. Андрей до последнего не мог поверить в счастливый исход их дела. Неужели все оказалось так просто? В Речи Посполитой, в Варшаве или в Кракове они бы были пойманы моментально. Какие же простаки и лентяи эти москали!