Шрифт:
Воевода посмотрел вопросительно на своего гостя, будто испрашивая у того разрешения, но вслух он сказал совсем обратное.
– Софья! Негоже девице молодой присутствовать при беседах мужей! Не соответствует это учению о домострое!
– Уважаемый Василий Иванович, не будем следовать догмам церковным, - поспешил ответить Романцев.
– Мне кажется не во всем умным людям следует прислушиваться к тем ученьям, что предназначены для простого люда, необразованного и иногда дикого.
– Спасибочки! Спасибочки, милый Тимофей Андреевич! Вы не пожалеете!
– Софья от радости захлопала в ладоши, а потом кинулась на шею к отцу.
– Я всегда так люблю смотреть, как папенькины гости играют в шахматы! Он меня научил этой чудесной игре, и мы иногда с ним сражаемся! А ты силен в стратегии игры?
– К моему стыду, не очень. Видите ли, не часто приходилось расставлять эти фигурки.
– Петр, сын мой, ты с нами?
– спросил Василий Иванович сына, оглянувшись перед тем, как выйти из столовой.
– Нет, батюшка! У меня есть небольшое дело!
– Ну, ну... будь осторожней, сынок...
– Не беспокойся!
– отозвался Петр, продолжая в задумчивости и полном молчании ковыряться вилкой в своей тарелке.
– Идемте, батюшка Тимофей Андреевич! Пойдем и ты девица!
Но они не успели покинуть столовую, как в комнате появилась все та же девка Наташка. Она подбежала к воеводе и тихонько, чтоб не беспокоить, как ей казалось, гостя доложила, что в сенях воеводу дожидается сотник Абросимов из стрелецкой избы.
– Чего ему надобно?
– поморщился воевода, который не любил, когда отдых прерывали срочные дела.
– Ладно. Пущай идет в "престольную", щас и мы подойдем. Не возражаешь Тимофей Андреевич?
– Нет! Разумею, что визит стольника как раз связан с моим делом...
– Ну, такть идем.
Они прошли по коридорам в рабочую горницу дома где их уже дожидался стрелецкий сотник Леонтий Абросимов, что временно выполнял обязанности головы стрелецкого приказа вместо умершего намедни сына боярского Афанасия Лемешева. Сотник ходил по горнице взад и вперед и с первого взгляда на него каждый мог понять, что случилось нечто зело страшное.
– Ну, что там у тебя?
– строго спросил стрелецкого главу воевода. Романцев впервые услышал железные нотки в голосе этого любящего свою семью мужа.
– Батюшка! Дело, не терпящее отлагательства!
– с поклоном заговорил Леонтий.
– Израда, мой господин!
Воевода наморщился, ему неприятно было слышать от своих холопов дурные вести. А все так хорошо начиналось, - подумал Морозов, вспомнив застолье и приятную беседу.
– Давай все по порядку!
– приказал Василий Иванович.
– Израдцы подожгли склады федоровские...
– Что?!
– вскричал взбешенный воевода.
– А где были твои дозорные?! Я же отдавал наказ усилить охрану и увеличить дозоры!
– Батюшка, все сделали, как ты велел! Но как так случилось не могу знать!
– Изловили татей?
– Сугон снарядили...
– Посылай хоть весь приказ, но татей изловить живыми! На дыбу и пытать, кто за ними стоит!
– Будь по-твоему, боярин! Ужо стрельцы прочесывают город и окрест. Изловим ворога.
– Василий Иванович!
– вставил Тимофей, слушавший их разговор.
– Да, батюшка?
– почти ласково отозвался воевода.
– Распорядись дать мне с десяток стрельцов для особого задания. Есть у меня некоторые уразумения. Пущай одни ловят поджигателей и пособников, а я займусь своим тайным делом.
Воевода кликнул сенную девку Наташку и приказал ей найти приказчика, когда тот появился в горнице, он заставил его писать указ в стрелецкую избу по которому десятка стрельцов передавалась в полное подчинение особому обыщику Романцеву Тимофею сыну Андреву. Подписав онную бумагу, воевода посмотрел на Романцева.
– И что ж, мил государь, ты тут же отправишься из моего дома?
– Если позволишь, любезный Василий Иванович, государево дело не позволяет мешкать.
– Ну, что ж, все понимаю... служба не терпит отлагательства...
Тимофей поклонился воеводе и отправился в отведенную ему горницу, где стал переодеваться в походный кафтан и вооружаться. Он заправил за пояс свои пистолеты, прицепил саблю и был готов в тот же миг отправляться служить государю.
Воевода тем временем отдавал необходимые распоряжения. Во-первых, он усилил охрану своего дома, для чего вызвал подкрепление из своих дворовых людей и десятка городовых казаков. Во-вторых, он отдал приказ седлать одного из лучших своих скакунов для гостя - особого обыщика из Москвы. В-третьих, издал еще несколько приказов, которые отписал в разные столы и головам: осадному, засечному, острожному, стрелецкому, казачьему, пушкарскому, объезжим, житничьим и ямским. Затем, он дождался Романцева и проводил его до конюшни, где того ждал прекрасный жеребец и сотник Леонтий Абросимов. Когда они в сопровождении пятерых конных стрельцов покинули воеводский дом, Василий Иванович поднялся в спальню к супруге. Там сидела Софья и они живо обсуждали достоинства московского гостя.
– Что происходит, душа моя?
– взволновано бросилась к нему супруга.
– Тати подпалили федоровские склады, - ответил супруг, грузно опустившись на край кровати.
– Господи помилуй!
– Ольга перекрестилась.
– Что же теперь будет?
– Не беспокойтесь, мои родные. Я принимаю меры.
– А Петр собирается в город по своим делам!
– воскликнула Софья и посмотрела многозначительно на мать.
– Я ему запретил покидать дом, - успокоил своих баб Морозов.
– Я приказал усилить нашу охрану. Тепереча во дворе дома будут караулить казаки, не пугайтесь.