После ухода директора уныние и тоска охватили Хогвартс, студенты будто шагнули в пропасть: ходили мрачные и непривычно тихие. И нет выхода из этой беды. Дамблдор ушел, оставив после себя печаль, скорбь. Для меня и Гарри он стал дорогой в новый мир, путеводной звездой, нитью Ариадны…

Но куда деваться мне? Мне нигде нет места, учебный год подошел к концу, и я не могу оставаться в Хогвартсе. Без Дамблдора это невозможно… Гарри не собирается продолжать обучение, нужно искать крестражи Тёмного Лорда, Рон и Гермиона будут ему помогать. Я осталась одна и вскоре окажусь на улице… Жить в Дырявом котле до наступления следующего учебного года? Но тогда быстро закончатся деньги, да и не могу я быть на виду у всех, Пожиратели быстро найдут меня. Но есть ли способ остановить эльфа? Если есть, то скоро Волдеморт доберется до меня. Чувствую, что моя сила растет, возможно, Снейп и научил контролировать её, но…

Снейп, как он мог всех предать? В голове его никогда не было подобных умыслов, его чувства не были огранены предательством. И вдруг он стал убийцей, лишившим надежды всякого, кто рассчитывал на Дамблдора, но почему я не могу в это поверить, хотя остальные уверены в предательстве профессора Снейпа? Нет, это, должно быть, ошибка, Северус не такой – пусть у него скверный характер, он одинок, но нет моей веры в его предательство, он всего лишь несчастный, забитый, беспомощный человек – в глубине души он именно такой…

Сириус… Мы перестали общаться со смерти директора, это совсем нас отдалило друг от друга. В сломленной душе мужчины появилось равнодушие, произрастающее от неизлечимой раны потери. Вина была в этом только моя. Бедный мой Сириус…

Укрытие, нужно укрытие, скрыться, убежать. Конечно, невзирая на мои страхи, укрытие всё же нашлось. Гарри твердил о том, что я просто обязана жить с ним и Сириусом на площади Гриммо, он знал, что между нами всё кончено, но это была необходимость. Дом Сириуса был защищен всевозможными чарами, Орден предложил его мне в качестве укрытия. Как же я могу согласиться? Угрызения совести, терзания души, очерненной ее же предательством. Сириус лишь молча кивал, в то время как Гарри вновь и вновь атаковал меня уговорами. Этот холод, исходивший от некогда моего мужчины, убивал все живое, калечил, сводил меня с ума. Если бы нашлось хоть какое-то место, способное укрыть меня… Но вариантов не было, и в конце концов, мне пришлось подчиниться судьбе.

Я стала пленницей собственных неудач в доме человека, при взгляде на которого мне становилось невыносимо холодно. Сириус часто отсутствовал, в эти моменты становилось легче. Я даже передвигалась по дому, не боясь встретиться с ним лицом к лицу. Гарри с нетерпением ждал своего дня рождения, времени, когда он сможет свободно использовать магию, ведь надзор снимают по достижении волшебником семнадцати лет, мое же совершеннолетие должно было наступить за неделю до дня рождения Гарри, только я вовсе не ждала этого момента – как сказал мистер Уизли, работающий в Министерстве Магии, надзор меня не распознавал. Семнадцать лет, пожалуй, самая важная дата в жизни мага, что до меня… Мне было всё равно… Лучшим подарком было бы забвение, надеюсь, никто не помнит и не знает моей даты рождения. Внимание? Бессмысленное, ранящее... Сколько слез я пролила над раздумьями о предательстве Снейпа и о моем собственном предательстве. Гарри иногда скрашивал мое существование, но он чувствовал, что мне проще запереться в комнате и никого не видеть.

День рождения, как я и ожидала, пролетел незаметно, тихо, Гарри и Сириус не вспомнили… Я лежала под одеялом, свернувшись калачиком, старалась восстановить в памяти то счастливое время этой зимой – один недолгий месяц в объятиях единственного близкого человека, находящегося сейчас в каких-то считанных метрах, в соседней комнате. Равнодушие. Это должно было рано или поздно случиться, Сириус смог пережить всё, перечеркнуть нас и жить дальше. Я сама этого хотела. Все могло бы сложиться иначе. Мое совершеннолетие… Мы могли бы быть вместе. Но теперь это еще невозможнее, чем раньше. Сириус прости, но я иная…

Я старалась отогнать мысли, приносящие угрызения совести, подарить себе на семнадцатилетие частичку добра, хоть крупицу, вернуть то ощущение безграничного счастья. По щеке вновь стекла слеза, и я уснула в собственных одиноких объятиях. Бессмысленные серые сны, словно старые фотографии, всплывали в сознании. Очертания незнакомых мест, лесов, полей, людей. Шум прибоя посреди людного города – первый раз за долгое время мне не снились кошмары, в которых Снейп убивает Сириуса, а затем и меня. Те ужасы казались настолько реальными, ранили в самое сердце. Иногда снился Темный Лорд, обретший силу, все яснее я видела собственную гибель, а затем бесплотную тень, собственную душу, скитающуюся в поисках покоя, что невозможно обрести.

Утром следующего дня я обнаружила в зеркале то, что повергло меня в тихий ужас: верхняя часть моих ушей вытянулась назад и вверх. Острые кончики вылезали из-под волос. Я едва сдержала крик, но, зажав рот ладонью, все же справилась с собой. Еще двадцать минут я пыталась свыкнуться с тем, что со мной произошло, глядя в отражение. Определенно об этом нужно сказать Гарри, но тогда это дойдет и до Сириуса… Нет, не хочу лишней шумихи и разговоров.

Я щупала новое приобретение, пытаясь магией придать ушам обычный вид, но, похоже, изменить их было невозможно. Кое-как спрятав кончики под волосы, я направилась на кухню, где домовой эльф Кричер накрывал на стол. Неприятное существо со злыми глазами — старый слуга в доме Блэков, его пересоленная стряпня вызывала рвотные позывы, поэтому, когда могла, я незаметно готовила сама. Мои познания в кулинарии не уходили дальше яичницы и омлетов, но это явно было лучше, чем то, что готовил противный домовик. Все еще спали, шесть часов утра, Сириус, видимо, должен был вскоре отправиться по новым поручениям Ордена, раз домовик копошился на кухне в столь ранний час. Наскоро я приготовила элементарный завтрак под злобные взгляды и бормотание Кричера.

— Доброе утро.

Голос Сириуса застал меня врасплох, и, на лету поймав выпавшую из руки сковородку, я невнятно проговорила:

— И т-тебе доброе.

— Так это ты привносишь в наши с Гарри трапезы что-то приятное? — он бросил злобный взгляд на Кричера. — Стряпню этого уродца невозможно есть!

Я вывалила еду на тарелку и поставила на стол. Сириус продолжал ругать эльфа во время завтрака. Его эмоции, которые я так долго отталкивала и так нестерпимо желала ощутить, отсутствовали. Я искала в его душе хоть намек, маленький огонек все еще горящий для меня, ради меня, но надежды рушились, ускользали в небытие, будто ничего и не было между нами… никогда. Я присела на соседний стул и принялась за яичницу, то и дело исследуя эмоциональный фон Сириуса. Пустота.