— Ива, ты себе так навредишь… Ну, вот, кровь, — он достал платок и приложил его к её носу. — Давай-ка, знаешь, что — вернёмся в школу и накормим тебя шоколадом.

— Вот ещё! — слабо запротестовала Иванна — Прекрати эту суету, я скоро буду в полном порядке… Сколько у нас времени? Я бы присела ненадолго… Или воздухом бы немного подышала. Или присела бы на воздухе. А куда мистер Каннигэм делся? Я отключалась — со стороны ничем себя не выдала? Сколько Патронус продержался?

— Он вспомнил о своих обязанностях и повёл-таки заключённого в зал суда, — ответил Каркаров. – Нет, ты с ним вежливо попрощалась и начала падать только после того, как они все скрылись из виду. Патронус рассеялся тогда же. Вот, держи, ты уронила, — он подал ей перчатку.

Они спешно покинули здание Министерства Магии и отправились гулять по заснеженному Лондону до Диагон-элли. Там они заглянули в небольшую кофейню, где, усыпляя бдительность заказавшей капучино Иванны каким-то развлекательными байками, Каркаров принялся кормить её шоколадом. Прежде чем она спохватилась, ему удалось по кусочку впихнуть в неё почти половину огромной плитки.

— Эй, ну что ты делаешь, — машинально прожевав очередной обломок и запив его глотком капучино, запротестовала Иванна. – Фу, терпеть не могу горький шоколад, — скроила гримасу отвращения она. — Ты сам бы лучше его ел.

— Твоими стараниями я в этот раз вообще не ощутил влияния присутствия дементоров, ты перестаралась, — он покачал головою. — Я не знаю, как тебе в голову вдолбить: не нужно…

— Ой, только не начинай опять, — взмолилась Иванна. — Хватит занудствовать, я и так чуть живая. Мы же договорились! Сколько времени? Нам не пора?

— Допивай кофе, и пойдём, — покладисто сменил тему Каркаров.

…Серебряная ложечка перенесла их в круглое помещение, просторное и светлое, с высокими стрельчатыми окнами от пола до потолка, оказавшееся закрытой беседкой. Там их с поклоном приветствовал лакей с серебристо-красным гербом Батори на тёмно-синей ливрее, принял использованный портключ и пригласил пройти через сад в особняк.

Покинув беседку, по аллее засыпанных снегом яблонь они прошествовали к виднеющемуся впереди двухэтажному дворцу. Белый, под серой черепичной крышей он органично вписывался в зимний пейзаж, выглядящий как рисунок углём.

В холле они сдали мантии очередному лакею и прошли в анфиладу парадных покоев, в первом же зале которой их приветствовала лично графиня Стефания — величественная женщина неопределённого возраста между тридцатью и пятьюдесятью, в парчовом платье довольно простого кроя. Иванна, представленная ей как молодой перспективный исследователь в области артефактов и зелий, удостоилась благосклонного приветствия и уверений, что здесь она встретится со множеством единомышленников и вообще — полезными и интересными личностями; личности, правда, большинством своим ещё не прибыли, за исключением отдельных особо пунктуальных персон. Затем графиня, вероятно не до конца поверив в научность Иванниной работы, осведомилась о предмете её исследований; Иванна принялась вкратце описывать свои изыскания. На середине рассказа из-за дверного проёма в следующий зал медленно высунулась светловолосая голова девушки лет семнадцати, внимательный взгляд просканировал группу беседующих, после чего голова также медленно скрылась из виду. Подавив смешок, Иванна продолжила рассказ. Похожим образом из норы высовываются суслики, чтобы разведать обстановку. Мгновение-другое спустя блондинка вновь показалась из-за угла и, увидев, что Иванна её заметила, скосила глаза на кончик носа и высунула язык. Иванна, не удержавшись, прыснула. Девушка вновь исчезла.

— Что такое? А, Анечка, должно быть, безобразничает, — умилённо улыбнулась графиня. — Дочка моей сестры, очень энергичная девочка. В этом году заканчивает Шармбатон. Пообщайтесь с ней, Иванна. Полагаю, для неё это будет полезно.

— Ну, если вам так кажется… — с сомнением протянула Иванна.

В это время прибыли очередные гости. Графиня, извинившись, отправилась встречать их, а Иванна, взяв Каркарова под руку, проследовала за ним в следующий зал, высматривая Анну. Той в пределах видимости не обнаружилось, зато среди присутствующих нашлось целых пять «полезных личностей» — хозяйка фермы, выращивающей бубонтюберы, два перекупщика редких ингредиентов и волшебных субстанций, владелец питомника саламандр и ведьма-букинистка. Каркаров знал всех пятерых и незамедлительно представил их Иванне.

Та моментально разговорилась с почтенной госпожой Корбут на предмет поиска справочников по артефактам старого издания, которые Иванна уже отчаялась раздобыть. В целом же, как отметила она для себя, светское мероприятие начиналось неплохо. Откуда-то из глубины анфилады доносились звуки струнных, между прибывающими гостями проворно сновали лакеи с шампанским и закусками. Каркаров, разглядев какого-то очередного знакомого, извинился перед дамами и отошёл в том направлении. Завершив беседу с госпожой Корбут, Иванна цопнула с подноса пролетающего мимо лакея тарталетку с икрой и заметила Анну, с риском облить себя с головы до ног машущую ей из следующего зала анфилады — его стены были почти сплошь зеркальные — бокалом шампанского. При более близком рассмотрении она оказалась находящейся в постоянном движении девицей с выразительными серо-зелеными глазами, сухопарой и высокой — даже с каблуками Иванна, никогда не жаловавшаяся на недостаток роста, была ниже её.

— Слушай, зачем тебе вообще шпильки? — выпалила Иванна, невольно обратив внимание на аннины туфли.

— Не твоё дело! — демонстративно надулась Анна и, насладившись лёгким секундным ступором собеседницы, мило захихикала.

Русский Анна знала так же хорошо, как и её тётка, и говорила на нём бегло и без малейшего акцента. Начало блестящей светской беседе было положено, и девушки проследовали гулять по анфиладе на звук оркестра, болтая, как будто сто лет были знакомы. Анна выспросила подробности биографии Иванны, а также рассказала ей, что тётка Стефания раньше часто устраивала подобные рауты, но после смерти мужа в семьдесят седьмом выпала из светской жизни. Выяснилось, что родители Анны (сестра не чающей души в племяннице графини Антония и француз польского происхождения Жак де Куканье) постоянно проживали в долине Луары и ребёнка отдали в Шармбатон по причине благоприятного климата, хотя и искренне считали дурмштрангское образование более полным.

— А этот стрёмный бородатый дядька, с которым ты приехала — Игорь, да? Это же, вроде, директор Дурмштранга? — спросила Анна.

— Ничего он не стрёмный, — праведно оскорбилась Иванна. — Ни черта ты в мужчинах не понимаешь.

— Ха-ха, прости, — рассмеялась Анна. — Это я шучу так, честно, ты не думай. Он тебе вообще кто?

— Это мой особый друг, — туманно охарактеризовала Иванна, постепенно вникая в эпатажный юмор собеседницы, избравшей слегка бунтарский стиль поведения.

Они оказались в огромном зале, пышно украшенном причудливой золоченой лепниной. Привычная к, не сказать, что более аскетичным, но уж точно — менее помпезным интерьерам, Иванна на секунду застыла на месте, оглушённая сияющей со всех сторон красотой. Если бы не высота потолков, обилие белого цвета и зеркал, дышать в таком окружении было бы проблематично. Она вертела головой, любопытствуя, откуда же всё-таки доносится музыка, и в какой-то момент, наконец, заметила балкон, который поначалу затмевали каскады грандиозной люстры, смахивающей на гигантский свадебный торт. Иванна вытянула шею, пытаясь рассмотреть музыкантов. Насчиталось штук семь скрипачей, два альтиста, два виолончелиста, три флейтиста, арфистка и гобоист. Перед ними у самой баллюстрады маячил дирижёр. Иванна уставилась на всю эту толпу с неподдельным изумлением.