— Себастьянчик, не расстраивайся, — Юля улыбнулась и погладила мою ладонь. О, а имечко-то слух резануло, давно такого не было…

Стоп. Что? У меня что, на лице написано, что я расстроена? Ох… Теперь все точно будут думать, что я люблю эту Вафлю Шоколадную. Почему «вафлю»? Потому что он белобрысый, с бледной кожей и шоколадом всегда пафосно хрустит. Надеюсь, про «шоколадную» пояснять не надо…

— Ну и фиг с этой Вундервафлей, — фыркнула я. Грелля недоуменно на меня посмотрела, потом задумалась на секунду, а потом заржала в голос.

— Шоколадная Вафля!!! — хохотала она, стуча ладонью по столу. — Сейлор Мун, луна в матроске!!! Мэлло в матроске!!!

Что?!

— Ахахаха!!!

А вот теперь мы ржем обе. Я представила Михаэля в костюме Принцессы Серенити, она же в народе Сейлор Мун, и меня прошибло на дикий хохот… При чем тут аниме моего детства? Поясняю. Вундервафля — это особый артефакт, разыскиваемый воинами в матросках. Точнее, он «Вундерваффен», но фантазия анимешников настолько сурова, что превратила артефакт в вафлю. И, как результат, мы с Греллей мысленно нарядили Мэлло в костюм девочки-воительницы. О да, фантазия Отаку — это зло! Но какое ж оно ржачное, зло это!

— Заткнулись быстро! — Мэлло шандарахнул ладонью по столу и вскочил. Чего такой нервный?

— Прости… Принц-вафля, — заржала я, и Юлька пнула меня под столом ногой, не переставая гоготать. Печально: у нее истерика. Когда Юлика (не путать с Гусманом) пробивает на ржач — это надолго. Успокоиться она не в состоянии минут десять, но все соображает. Вот и сейчас она явно хотела мне сказать: «Не порть с ним отношения, а то он обидится и свалит в туман — ищи его потом свищи, а совесть будет грызть. И за Мэтта, последующего за ним, аки жена декабриста в Сибирь, тоже». Так что я тяжело вздохнула, мысленно согласилась с Юлей и хотела было замять происшествие, но… Все это произошло в одну секунду: Мэлло, услышав очередное «оскорбление» в свой адрес, вскочил, навис над Дживасом и схватил меня за горло. Пардон, меня снова убивают… И, что самое обидное, все молчат. Хотя нет — Юлька ржет и дергает Киру за рукав, показывая на меня пальцем. Я же говорю: из истерики ее ничто не выведет. Впрочем, если он меня ударит, она, может, и «протрезвеет»…

— Пусти, — прохрипела я, но Мэлло лишь зло на меня смотрел.

— Жаль, что я не могу тебя убить, — прошипел Кэль секунд через десять, и мне резко расхотелось смеяться. Я потешалась над ним, очень пафосным и гордым. Измывалась. И он меня возненавидел. Ну и что, меня многие ненавидят, так почему мне так больно?

— Прости, — одними губами прошептала я, а руки предательски задрожали. Только слез в глазах не было, как, впрочем, и всегда. Но Мэлло меня услышал.

— Я подожду, пока все это закончится, и тогда со спокойной совестью тебя прикончу.

А со спокойной ли, Михаэль? Я не верю, что к тебе ночами покойники не приходят. Не наяву — во сне. Потому что ты хоть и лидер мафии в жизни, не преступник в душе. В детстве ты хотел нести справедливость (как Луна в Матроске, ага), а потом психанул и подался в бандюганы. Вот только «психозом» этим ты себе жизнь сломал. Поэтому я не верю, что ты убиваешь абсолютно хладнокровно. Точнее, я не верю, что в душе твоей нет места боли от осознания того, что ты стал тем, кого мечтал сажать в тюрьму. Вот так вот, Михаэль Кэль.

— Ну и убивай, — прохрипела я апатично. А мне уже и вырываться не хочется. Плевать, одним синяком больше. Вчерашний замазала тональником и сегодняшний замажу.

— Брейк! — заорала Юля, услышав мои слова. О как, она даже смеяться перестала. Спокойно, Юль, все равно не убьет. По крайней мере, не при всех точно. — Отпусти ее! Отпусти, идиот!

А Грелля разнервничалась…

— Успокойся, — прохрипела я. — Он не станет убивать при всех…

— Дура! — рявкнула Юля. — Еще и шутки шутишь! Он же псих! Он правда может убить тебя!

— Знаю, — слабо улыбнулась я и посмотрела в глаза Кэля. Ненависть, злость, ярость… Вай, гражданин, в вас один негатив! Помедитируйте на досуге, право слово, а то не достигнуть вам Нирваны с такой-то аурой…

Я не дура. Мне просто наплевать, вот честно. Обидно, что персонаж, который мне очень нравился и был дорог, хочет меня убить и ненавидит, но… не смертельно. И эти его «железные объятия» тоже не смертельны. Вот когда вознамерится убить по-настоящему, тогда и настанет время пугаться всерьез. А пока не буду. Потому что сейчас мне просто больно от того, что в этих синих пропастях одна темнота и ни капли света, причем все это направлено на меня. Ну и ладно, мне ли привыкать?..

Уголки моих губ дрогнули — я вспомнила прошлое и слабо улыбнулась. Эх, Михаэль, не ты один был таким бравым ненавистником глупого отаку! И вдруг выражение лица Кэля изменилось. Оно стало пренебрежительным, и он отпустил меня.

— Живи, — бросил они и ушел с кухни. О как. Ну и катись колбаской, Вундервафля…

— Не плачь, — прошептала Юля, и я ошалело на нее посмотрела. Быстро коснувшись щеки пальцами, я поняла, что не плачу — тогда о чем речь?

— Не поняла, — удивленно пробормотала я.