— А отсрочки нам тоже не дадут, на приведение Дины в норму?

— Нет, — сказал, как отрезал! А ничего, что она ранена вообще-то?! Офигеть не встать, логика на грани фантастики!

— Вы её защитите? — без особой надежды в голосе спросила Инка, а я напрягся. Это слишком важно — Дина не в состоянии сейчас сама сражаться…

— От смерти — да, как и Вашего брата. Их имен нет в списке Кисеки, и они не должны погибнуть в ближайшее время.

У меня аж камень с души упал. Я облегчённо выдохнул и с благодарностью посмотрел на жнеца, а Инна озвучила мои мысли:

— Спасибо за помощь, надеюсь, Вы сумеете заметить что-нибудь интересное.

— Мы все на это надеемся, но вряд ли подобное развитие событий возможно, — вмешался молчавший до сих пор демон и поставил передо мной и Инкой по тарелке с геркулесовой кашей, омлетом и ломтиками жареного бекона. Жуть какая, ненавижу овсянку. Чего-то Берримор вспомнился и его: «Овсянка, сэр!» К чему бы?

— Возможно, господин Сатклифф был излишне невнимателен, как и его напарник, однако со мной такого не случится. Вам ли не знать, господин Михаэлис? — холодно, словно с врагом народа говорил, отчеканил Спирс и вновь поправил очки.

— В Вашей внимательности я не сомневаюсь, но не уверен, что аномалия решит проявить себя чем-то паранормальным, — усмехнулся демон и, налив нам с Инкой чай, обратился к ней: — Чай «Эрл Грей», классический, госпожа. Лёгкий аромат бергамотового масла должен прийтись Вам по вкусу, а в жару этот напиток прекрасно освежает.

— Спасибо, Себастьян, — ответила Инка, а я возмутился:

— Пардон, а нам что, по карману такие изыски? Ты безработная, Инна!

— Это ненадолго, — легкомысленно отмахнулась сестра и обратилась к жнецу: — Чаю?

— Пожалуй, откажусь, — бросив на врага испепеляющий взгляд, ответствовал Спирс, Инка же поднялась и, подрулив к плите, подозрительно вежливо и благожелательно заявила:

— Присаживайтесь, я сама налью. Вы ведь окажете мне любезность?

Уильям подозрительно покосился на Инну, но всё же сел на Динкино место, а моя ставшая не в меру деятельной сестра налила две чашки чая и, одарив одной жнеца, вторую поставила у свободного края стола, обратившись к Михаэлису:

— В ногах правды нет, не хочу, чтобы ты один здесь стоял, как раб на плантации. Составь нам компанию, а то какая-то прямо дискриминация по расовому признаку получается.

— Как пожелаете, — флегматично ответствовал демон и, покосившись на мрачного Уилла, нехотя потягивавшего чай, с подозрительно победоносным видом уселся на свободный стул.

Пока мы завтракали, Спирс одаривал Инку ценной информацией, которую ему велел передать Эмма-Дай-О. По его словам, поскольку столкновения с воинами различных эпох, использовавшими разные стратегии и оружие, оказались неэффективны, Владыки решили изменить стратегию и попробовать поставить нас в ситуации, где боевые навыки не будут иметь особого значения. Это радовало, особенно учитывая ранение Динки, но мы с Инной насторожились — если нас занесёт в какой-нибудь потоп, Дина не выплывет, тем более с такой раной. Жнец же заявил, что и меня, и Динку от смерти он спасёт в любом случае, однако Инне «стоит побеспокоиться о себе» — по его словам, опасностей в подобных путешествиях будет больше, нежели в предыдущих. Куда уж больше, мне интересно? Нас в Америке чуть не застрелили, а в Испании чуть не сожгли! Впрочем, и впрямь аномалия спасала мою сестру не так уж часто, так что я вслух возмущаться не стал — только мысленно. Инке же, казалось, всё было нипочём, и она уверенно так ответила: «Я выживу», — хотя у меня лично уверенности в этом не было. А вдруг аномалия ошибётся? Или решит, что устала, отпуск возьмёт? Короче, кто ж знает, что будет и каким боком нам это выйдет? Но сеструха была спокойна, аки Колосс Родосский, и мне оставалось лишь надеяться, что её не постигнет его участь.

Когда Спирс ушёл за отчётом от Нокса и Сатклиффа, Инка метнулась к своему компу и зависла над объявлениями о работе. Михаэлис же помыл посуду (поражаюсь на него — мужик, а хозяйственный до безобразия. Я бы так не смог) и отправился на улицу — за газетами для «госпожи», которые ему предстояло просмотреть. Ну а я помаялся от безделья с полчасика и подумал, что надо бы проведать Динку, если же она спит, стоило прогуляться и проветрить мозги. Что интересно, Грелль до сих пор не упоминал о моём обещании и не требовал сходить с ним на кладбище, и это меня очень удивляло, а совесть медленно, но верно начинала меня грызть. Я знаю, что обещанного три года ждут, но всё же обещания надо выполнять, а значит, несмотря на молчание жнеца, я таки должен сам ему напомнить об этом походе. Нет, я не мазохист, просто слово держать привык… а жаль. Вот с такими невесёлыми мыслями я и поднялся на третий этаж, причём дверь мне открыл, что интересно, предмет моих тяжких дум.

— Какие гости! — всплеснул руками Грелль и разулыбался во все тридцать два обпиленных зуба. Если он дверь открыл, значит, Динка спит. Обидно…

— И без охраны, — добавил я и пропёрся в хату, не снимая кеды. Ну мало ли, нас прямо отсюда в прошлое закинут? Чревато! Потому мы и не разуваемся в последнее время дома, только перед сном, и то не всегда — я однажды так и лег в кедах дрыхнуть, опасаясь отправки с утра пораньше.

— Охрану я тебе обеспечу в любой момент! — проворковал жнец, а я фыркнул:

— Кто бы меня от тебя ещё охранил!

— Какой ты недоверчивый, Лёшечка, просто слов нет, — оскорбился жнец, но, бодрым парнокопытным проскакав на кухню, добавил: — Впрочем, это не важно, я всё равно сдержу слово!

— Кстати, о птичках, — нехотя пробормотал я и, поймав хитрый взгляд паранормальной гадости, плюхнулся на стул. — Я тебе обещал в Америке кое-что, а ты даже не требуешь расплаты. Почему?

— Ой, ну ты ведь человек слова, разве нет? — усевшись справа от меня, проворковал явно довольный Сатклифф. — Я ждал, пока ты сам решишь выполнить обещание. Это будет значить, что ты уже готов к нашей поездке! А значит, она пройдёт весело.