— Я уже говорил, что ты сам виноват. Лезешь, куда не надо! Во всех смыслах. Такое любопытство и пустая болтовня уместны для слуг, а не для мага голубых кровей.

Малфой окончательно запутался в сменах настроений любовника и тем сегодняшнего разговора.

— Не лезь ко мне в душу, Малфой, пока я тебя сам об этом не попрошу! — отрезал Поттер. — И не трепись на темы, в которых ничего не смыслишь, и которые тебя не касаются! Тогда между нами будут мир и взаимопонимание. — Он упал спиной на мягкий диван, раскинув руки и ноги, и закрыл глаза. — Лучше, займись делом! Ну, мне долго ждать? Чем быстрее ты начнёшь, тем быстрее мы кончим! — Поттер засмеялся, наблюдая через неплотно сомкнутые ресницы, как Драко нехотя направился в его сторону.

Через несколько минут он, не выдержав, вскочил и принялся загоняться в горло Драко со всей силы, удерживая его голову за волосы. Несколько бешеных фрикций — и рот Драко залило густым горячим семенем. Он понимал: чтобы получить свою долю наслаждения, нужно проглотить, всё до капли — и проглотил, в надежде, что минетом не ограничится. Так и вышло — дальше Поттер любил его очень нежно, долго держался и во второй раз кончил Малфою на живот только после того, как увидел его сладостный финал.

*

Власть! Вот ради чего стоит жить и бороться, терпеть и дышать, видеть страшные сны и мучиться от угрызений совести, день за днём прогонять из своего слабого сердца глупую жалость к недостойным. Власть над людьми, близкими и чужими, нуждающимися в тебе и ненавидящими твоё имя, умными и бестолковыми, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами. Власть над своими чувствами, настроениями. Над страхами. Только не над желаниями! Власть над жизнью. Или над смертью, что ещё круче! Власть над миром? Ну, это слишком грандиозно. Не стоит ставить перед собой задач, заранее обречённых на провал. А там как пойдёт... Власть ради власти? Ради того, чтобы чувствовать себя самым-самым? Как глупо. Конечно же, нет! Ради порядка и справедливости, ради спокойствия людей, ради возможности исправлять чужие ошибки. И свои заодно. Власть для создания нового общества, в котором не будет разрозненной воли многих, подчас, глупых, недальновидных, жестоких, жалких людишек. Человеческого отребья. А будет одна справедливая воля, обеспечивающая порядок и предопределённость наказания за любые попытки вынести вовне хоть каплю тьмы. Пусть каждый держит свой Ад при себе, если не имеет сил его победить! Выживут только лучшие! Или те, у кого есть шансы ими стать. А я уж решу, что входит в понятие «лучшие»! И смогу достойно распорядиться Властью. Почему не я, а кто-то другой? Только достойно, и никак иначе! И тогда, уж точно, никто не сможет причинить мне боль! Не посмеет! Кто-то против? Ах, как опрометчиво! Гарри? Ну разве что только от тебя я приму возражения и попытки заставить одуматься, свернуть со скользкой дорожки. Возражай, сколько твоей душе будет угодно. Твоей!

====== Глава 12. Давно не виделись, Северус! ======

Профессор Снейп удивился, увидев в своём камине вспыхнувший магический огонь. Кто это шлёт сообщения в столь позднее время? Сам зельевар, привыкший работать в лаборатории почти до утра, уже собрался ложиться спать.

— Это Малфой, профессор, — раздался из камина голос, изменённый акустикой дымохода почти до неузнаваемости, — Драко Малфой! Извините за слишком позднее обращение. Или раннее... — Бывший ученик, вероятно, вспомнил, что с деканом всё-таки стоит поздороваться: — О, добрый ве... утро, профессор! Я надеюсь, что не разбудил вас. Или, наоборот, что разбудил, — Малфой явно запутался. — В общем, если вы не спите, то это просто замечательно! Мне нужна ваша помощь. — Заинтригованный Снейп подошёл к камину. — То есть, Гарри нужна помощь. — При этих словах профессор заметно напрягся. — Вы должны помочь мне увести его отсюда, а то он делается неуправляемым, и я один... хм, не справляюсь. Надеюсь на понимание. Хм, э... хм... Гномий очаг, 14.

Пламя камина ещё какое-то время искрилось остатками магического пепла, а потом погасло.

*

Северус Снейп постучал дверным молотком с изображением пухлых ангелочков, не совсем прилично обнимающих друг друга, в заведение «Пиби & Крошки». Дверь открыла эффектная полуодетая молодящаяся дама:

— У нас сегодня спецобслуживание! — Преградила она посетителю проход внушительным бюстом, — Не принимаем! — Но, лишь чуть внимательнее взглянув на него, услужливо отошла в сторону, кокетливо поклонилась. — Но для такого приятного гостя крошки Пиби всегда готовы сделать исключение, — голос бандерши наполнился елеем.

Снейп бросил взгляд на хозяйку борделя:

— Разве мы знакомы? — И вошёл в прихожую.

Красотка обиженно надула губки:

— Неужели лапочка Сев забыл свою озорную козочку? Хотя, столько лет прошло... А вот я до сих пор помню... — Она собралась обнять его за плечо, но Снейп одним лишь взглядом пресёк все дальнейшие попытки собственного соблазнения вульгарной особой.

— Он здесь, наверху. — На лестнице стоял Малфой-младший с весьма усталым видом. — Спасибо, что откликнулись, профессор, — поблагодарил он поднявшегося на второй этаж Снейпа.

— Не уверен, что рад видеть вас, мистер Малфой. Так для какого дела вы подняли меня с постели? Надеюсь, это не глупая шутка, ваша или гаррина? Очень надеюсь! — Снейп весьма выразительно, высоко вздёрнув подбородок, посмотрел на бывшего ученика. Если бы Драко находился в иных обстоятельствах, то обязательно бы поёжился под этим взглядом.

— У нас принято платить вперёд, господа! — опомнилась бандерша и застучала каблучками вдогонку нетерпеливому клиенту. — Мистер Снейп, если у вас нет наличных, — хихикнула Красотка Пиби, — то наше заведение готово открыть для вас бессрочный кредит.

Она резко остановилась, словно припечатанная колючим взглядом Малфоя.

— Мы сегодня уже, кажется, всё оплатили! Твои курицы смогут взять недельный отпуск.

Снейп без подсказок нашёл необходимую комнату по характерным звукам, доносившимся из-за тяжёлой двери, обитой велюром.

— Гарри выгнал меня, когда я хотел увести его силой, и, кажется, забаррикадировал дверь, — пожаловался догнавший его Драко. Снейп лишь повёл бровями.

— Вы уверены, Малфой, что наше присутствие здесь уместно? — Бывший декан смерил слизеринца уничижительным взглядом, указывая на доносившиеся из-за двери недвусмысленные крики и стоны.