«Не вернёшь?»

— — — — — — — — — — — — — — — –

(1) Это совершил не я, убил не я!

*

— Ты веришь в чудеса, Северус?

— Приходится, Лили. Я дал самому себе слово, стараюсь его держать.

— А в любовь? Северус, ты веришь в любовь?

— Да. Верю.

Лили так открыто посмотрела Снейпу в глаза, что он мог бы прочитать все её мысли, очевидные и тайные. Если бы захотел.

— И в то, что она преодолевает любые преграды?

— Любые, Лили. Кроме смерти. Ты ведь говоришь не о любви вообще, а о нестерпимой необходимости быть рядом с любимым? Слышать его голос не в своей голове, а реальным звуком, издаваемым голосовыми связками. Чувствовать его запах наяву, а не в мечтах. Замирать от прикосновений его живых рук, а не вызывать в памяти былые сцены близости. Такая любовь не может справиться со смертью. У живых и мёртвых разная любовь.

Лили положила Северусу на грудь изящные ладони, прижалась лбом. Она вздохнула так тяжело, что её печаль, казалось, заклубилась густым туманом возле их ног. Снейп осторожно погладил её тёмные жгуче-рыжие волосы. Может ли он, смеет ли позволить себе большее?

— Научи меня, Северус, как жить, когда его нет рядом? И никогда уже не будет.

— Полюбить кого-нибудь другого.

Лили вскинула глаза, полные возмущения. “Чуть не дала мне пощёчину”, — заметил Снейп.

— Жизнь без любви не имеет смысла, Лили. Возможно, только месть может сравниться с ней по приоритетам. Хорошо, что я это вовремя понял. И ты поймёшь. Другого выхода всё равно нет: заставить себя жить можно, только заставив полюбить ещё раз. — Северус подошёл к кроватке мирно посапывающей Агаты, показал взглядом на ребёнка. — Тебе не придётся искать, кого именно полюбить.

====== Глава 5. Банда Фенрира ======

Глава 5. Банда Фенрира

Уже несколько месяцев банда Сивого терроризировала добропорядочных английских волшебников и магглов. Министерство магии слишком поздно зашевелилось. Всё боялось признать, что в наше время прямо у него под носом оборотень Фенрир умудрился, как поговаривали, в отместку за принятие особого Декрета, существенно осложнившего и без того нелёгкую жизнь ликантропов, сколотить кучку таких же, как он сам, изгоев в организованную группу, прогремевшую своей жестокостью на всю Британию и даже за её пределами.

Фенрир сумел превратить свою болезнь в тёмное искусство и довёл владение им до такого совершенства, что мог не только в лунные ночи, а в любое время, и даже днём, превращаться в чудовищного монстра. Этому же он учил своих последователей-компаньонов. А ещё учил не стесняться и не бояться своего нестандартного внешнего вида, приводить в соответствие ему вид внутренний, не только не испытывать угрызений совести, а получать истинное наслаждение от открывшихся им необычных возможностей. Банда оборотней была неуловима и жестока. Поначалу головорезы Сивого, всегда под его личным руководством, подкарауливали свои одиночные жертвы в малолюдных местах, калечили, убивали, пожирали тела, некоторых намеренно оставляли в живых, заразив ликантропией. Осмелев и обнаглев, оборотни, которым почти никто не мог дать достойного отпора, почувствовали настоящую жажду крови и стали врываться в мирные дома. Они вырезали, словно овечьи стада, целые семьи, терзали и насиловали людей, издевались над стариками, детей и молоденьких девочек считали особым лакомством. Если волшебники ещё как-то сопротивлялись обнаглевшим убийцам, то магглы оказались совершенно беззащитны. Среди напуганных обывателей даже поползли невероятные слухи о том, что проникать в дома магов Фенриру помогает какой-то эльф-домовик. Якобы находились такие домовики, которые видели незнакомца своей расы в собственных владениях незадолго до жестоких нападений на их хозяев.

Аврору Поттеру с большим трудом удалось добиться от Министерства магии признания существующей опасности. Без помощи друзей его покойного отца это ему вряд ли удалось бы. И теперь организовали особую группу мракоборцев, специализировавшуюся на оборотнях.

*

— Знаешь, дружище, мне лично твоя идея очень даже нравится. — Рональд Уизли сидел напротив друга в своём маленьком кабинетике на втором этаже семейного магазина и разливал пенящийся эль по бокалам с красивым вензелем “У”. — Жаль только, что это совсем не опасно, хотелось бы собственноручно надрать задницы ублюдкам. — Он поймал укоризненный взгляд Поттера. — Я говорю, что это же не схватка с самими оборотнями, так что я совсем ничем не рискую. А так хочется самолично надавать им по наглым пучеглазым харям. — Рон ударил кулаком в воображаемую волчью морду.

“Скучно ему заниматься пристойным бизнесом, приключений не хватает. Мальчишка!” — подумал Поттер.

— Почему “пучеглазым”? — спросил он, отхлёбывая тонкую пивную пену. — Я надеюсь, что пиво нормальное, а не из отдела “нестандартные вкусы привычных продуктов питания”? — И поднял бокал на свет, разглядывая, не плавает ли в пиве что-то или кто-то кроме пива.

— Обижаешь, — Рон блаженно улыбнулся, причмокивая, — самое настоящее, высочайшего качества, специально берёг для друга. Могу себе позволить!

Поттер снисходительно кивнул на этот весьма непрозрачный намёк на то, что дела в магазинчике “Уизли, Уизли и Брат”, где Фред и Джордж доверили всё-таки Рону (по причине собственной занятости) кресло управляющего (ну, или почти управляющего), идут весьма недурно.

— Так почему пучеглазые? — повторил Поттер свой вопрос.

— Ну-у. Я видел у Люпина выражение глаз, когда он... — Рон замолчал на полуслове, запоздало поняв, что сморозил что-то не то.

Поттер поставил бокал на стол, пить ему расхотелось. Сконфуженный Рональд поторопился сменить тему:

— А что, в Министерстве тебе дали «добро»?

— Нет, — во взгляде Поттера блеснула сталь, — эти бумажные черви говорят, что это незаконно. И негуманно по отношению к его ублюдку.

— И что же теперь делать, Гарри?

— Всё то, о чём мы с тобой и договорились. — Поттер подался вперёд, облокотился на стол. — Не дрейфь, дружище, победителей не судят! А победителей оборотней — тем более.

*

В дверь магазина вошла дама с ребёнком, немного задержалась у входа, осматриваясь, и направилась к прилавку отдела детских магических игрушек. Мальчик лет трёх-четырёх, которого она держала за руку, восторженно закрутил головой по сторонам. Женщина была молода, довольно милое лицо лишь слегка портили слишком крупные, почти мужские, черты. Нервный блеск её глаз выдавал лёгкое волнение.