«Прекрасно, теперь он подсылает своих слуг, чтобы они шпионили за мной», — подумала Иннин, побледнев от ярости.

— Покорнейше благодарю, но я не нуждаюсь в ваших предупреждениях, — отрезала она. — Будущая жрица должна знать и понимать всё, что происходит в государстве, включая литературные тенденции, так что не вижу ничего плохого в чтении модной книги.

Господин Астанико отвёл взгляд.

— А к какому же виду общественных тенденций относятся тайные свидания в саду с молодыми людьми, госпожа? — спросил он елейным голосом.

«Латена всё-таки проболталась, — поняла Иннин. — Демоны её забери. Конечно, ведь господин Главный Астролог составляет для неё гороскопы, из которых выходит, что в прошлой жизни она была Императрицей, как можно было с ним не поделиться!»

Она стиснула зубы.

С другой стороны, она этого ожидала, так что застигнута врасплох не была.

— Эти свидания относятся к встречам с братьями, господин Главный Астролог, — холодно сказала она. — Если вы считаете подобное общение, даже если оно происходит в дальнем углу сада, предосудительным, то, наверное, это имеет под собой какие-то основания. Для вас с вашей сестрой. Но не стоит судить обо всех по себе.

— Какие грязные намёки, госпожа, — сказал Астанико негромко. — Вы прямо плюётесь ядом. Если вы такая же и… ммм… в остальных сферах жизни, то могу представить себе, каким бы был ваш возлюбленный, избери вы другую судьбу. Мне думается, его тело было бы постоянно исцарапано.

— Возможно. Но не беспокойтесь, ваше тело не пострадало бы в любом случае. И верните мне мою вещь, — шагнув к Астанико, Иннин решительно выхватила из его рук книгу.

Тот неожиданно сменил манеру поведения и почти что грустно промолвил:

— Зря вы обо мне такого плохого мнения, — сказал он. — Что ж, мне остаётся надеяться, что ваш брат — ваш настоящий брат — когда-нибудь переубедит вас. Знаете, мы ведь с ним подружились.

«Хайнэ встречался с ним, невзирая на то, что Хатори с ним в открытой ссоре?» — с изумлением подумала Иннин.

Ничего не ответив, она продолжила свой путь.

— Удивительно, на самом деле: вы сказали, что имени у вас больше нет, однако братья, получается, всё-таки есть, — понёсся ей вдогонку голос Астанико, снова сладкий, как мёд.

Иннин решила, что неплохо бы доложить о его поведении Верховной Жрице — он явно планировал какие-то козни, подбираясь одновременно и к ней, и к Хайнэ, и направилась в покои к наставнице.

 Там она застала прекрасно одетого молодого человека, который поклонился ей с несколько надменным видом.

«Санья», — догадалась Иннин, едва только увидев белоснежный оттенок его кожи и роскошные длинные волосы с синеватым отливом.

Она знала, что число людей, которые носили эту фамилию, было достаточно велико, однако никогда не видела своих дальних родственников, и теперь, столкнувшись с одним из них лицом к лицу, почувствовала себя странно.

— Идите, Сорэ, — сказала Верховная Жрица с каким-то кислым видом и вручила юноше бумагу с подписью и императорской печатью. — Мы будем бесконечно рады видеть вас на приёме.

— Я всенепременно появлюсь, госпожа, — чопорно пообещал Сорэ Санья. — Моя матушка очень сожалела, что не смогла приехать сама или послать кого-нибудь из своих дочерей.

— Я не меньше неё сожалею об этой странной болезни, которая так некстати поразила всех пятерых одновременно, и обещаю молиться об их выздоровлении, — сказала Верховная Жрица, уже не скрывая насмешки в голосе. И добавила, когда гость покинул комнату, и слуги захлопнули тяжёлые двери: — Его матушка — правительница провинции Канси. Это твой четвероюродный брат, Иннин.

— Я догадалась, что это Санья, — откликнулась та.

— Вероятно, дела Эсер на данный момент идут очень хорошо, раз уж она соизволила прислать в столицу своего сына, — продолжила Верховная Жрица. — На протяжении двадцати лет никто из её семьи не появлялся в Аста Энур, игнорируя даже ежегодный праздник, и с этим, в конце концов, смирились. Но то, что теперь, спустя двадцать лет, когда все привыкли к подобному положению дел и постарались, насколько возможно, закрыть глаза на существование провинции Канси, Эсер захотела напомнить о себе — это наглость гораздо большая, которая свидетельствует о том, что она уже вообще ничего не боится.

— А чего ей бояться? — спросила Иннин. — Насколько я знаю, её позиции весьма устойчивы. Канси — богатая провинция, практически страна в стране.

— О, да, — насмешливо улыбнулась Даран. — Двадцать лет назад, когда у Императрицы проявились первые признаки её болезни, и она в припадке безумия разогнала половину двора, Эсер подсуетилась и приняла большинство из них у себя, устроив из Канси Энур уменьшенную копию столицы, которая теперь, пожалуй, начинает превосходить блеском оригинал. Также она, не теряя времени даром, подсунула Императрице, которая тогда подписывала бумаги, даже не глядя на них, разрешение об отмене некоторых ограничений на морскую торговлю, и теперь кансийский порт, единственный из всех, принимает иностранные суда, а Канси благодаря этому — самая богатая провинция в нашей стране. Эсер — невероятно умная и хитрая женщина. Даже несмотря на то, что она — мой личный враг, я не могу не отдать ей дань восхищения, — закончила Даран, чуть усмехнувшись. — И не могу её не понимать.