Шрифт:
– Сделал бы. Я ж не любимую женщину одевал, а главного редактора… Впрочем, нет, все-таки любимую женщину… – засмеялся он. – Хотя не знаю… К черту это все, я сегодня просто жутко, кошмарно счастлив, даже не предполагал, что способен еще на такие чувства… Повтори, пожалуйста, повтори еще разок, что ты согласна.
– Я согласна.
– Тогда все. Пошли.
– Куда?
– В отель. Но ты не думай…
– А я вот думаю…
– О чем? – даже слегка испуганно спросил он.
– Мы же не дети, и прежде чем строить планы… нам надо… узнать друг друга… получше, а то вдруг мы не подходим друг другу…
– Фаина!
Мы вышли на улицу, и он схватил меня, прижал к себе и начал целовать. Мне понравилось. Только на мгновение подумалось: муж графини сейчас здесь, в Париже…
Мне понравилось и все остальное. А главное, понравилось чувствовать себя любимой… И желанной. Мне так давно этого не хватало.
Утром Игорь сказал:
– Пошли куда-нибудь завтракать. Мне эти круассанчики с джемом на один зуб!
– Пошли! – засмеялась я.
– У меня просто волчий аппетит!
– И у меня!
Когда мы утолили первый голод, он вдруг поднял от тарелки смеющиеся глаза и спросил:
– Кажется, жизнь налаживается, а?
– Похоже на то!
Часть четвертая
Чем сердце успокоится…
Из аэропорта мы поехали ко мне.
– Ты позволишь мне подняться? Очень хочется взглянуть на твою квартиру.
– Зачем?
– Чтобы представлять себе, где и как ты живешь без меня.
– Пошли! – согласилась я. Мне это было приятно. Мне вообще было приятно с ним, и рана, нанесенная разжавшейся пружиной, при нем меньше болела. Даже почти совсем не болела.
Возле двери стояли в ведерке два букета роз. Видимо, Марии Ипполитовны не было дома. Ах да, она же на неделю уехала в подмосковный пансионат.
– Это что такое? – насторожился Игорь. – От кого эти цветы?
– От одного психа… Уже не первый месяц шлет цветы, сам не появляется, я пыталась прекратить эти поставки, но он не берет трубку.
– Можно я их выкину в мусоропровод?
– В мусоропровод жалко, поставь их возле мусоропровода, авось кто-нибудь заберет.
Он так и сделал. Я открыла дверь. В квартире тоже стояло несколько уже привядших букетов.
– Фаинка, ну что это такое?
– Эти можешь уже выбросить.
– И выброшу! Дай мне большой пакет, я их вынесу в мусорку.
– Игорь, так решительно? Куда ты спешишь?
– Я не хочу на них смотреть. Я сам завалю тебя розами…
– Пожалуйста, не надо роз! Я их уже возненавидела! И вообще, не надо меня ничем заваливать, ладно?
– Странная женщина, обычно ваша сестра просто жаждет, чтобы ее заваливали и цветами, и мехами и брюликами.
– Ой нет, не надо.
– Тогда я завалю тебя работой.
– Это пожалуйста!
– У тебя тут очень мило. Но тесновато.
– Мне хватает.
– А ты переедешь ко мне?
– Да. Поцелуй меня…
И едва он сжал меня в объятиях, раздался телефонный звонок.
– Начинается! Алло!
– Фаинка, ты приехала, чего не звонишь?
– Сонечка, я только вошла…
– Тогда приходи к нам обедать.
– А можно я приду не одна?
– А с кем? – всполошилась Соня. – С мужчиной?
– Да;
– Ой, а кто он?
– Мой работодатель.
– У тебя с ним что-то закрутилось?
– Ага.
– Какое счастье! Хорошо, но в таком случае мне надо еще минут сорок… Годится?
– Вполне!
– Куда это ты пойдешь с работодателем? Какое, кстати, противное слово!
– Это моя тетушка, она живет в соседнем подъезде.
– Та, которая тебя вырастила?
– Да. Они чудные…
– Буду счастлив с ними познакомиться. Господи, Фаина, у меня голова идет кругом от радости! Мне казалось, я не могу рассчитывать… И вдруг… Иди ко мне.
– Не сейчас, надо разобрать чемодан.
– Нет, сейчас, сию минуту…
В результате мы явились к Соне не через сорок минут, а через полтора часа.
Игорь взял с собой бутылку французского коньяка, купленную в Париже. У меня тоже были подарки для Сони и Юлика.
После восклицаний, рукопожатий и поцелуев сели наконец за стол. Игорь стал рассказывать о наших парижских делах, о том, какая я умная и замечательная. Соня, сияя, поглядывала на меня.
– Фаиночка, помоги мне с жарким, – попросила она после вкуснейшего супа из тыквы, которым Игорь безмерно восхищался, а Соня сообщила ему, что это Фаина научила ее варить такой суп, и это было истинной правдой. Мы вышли на кухню.