Следователи выдвинули следующий ящик — в нем, под грудой массивных золотых украшений лежало несколько пачек банкнот немалого номинала.

— Странно… — сразу же заявил старший сыщик, — никогда не видел, чтобы в доме было целых два тайника!

— Слишком просто, чтобы быть правдой… — прошептал себе под нос Полянский.

— О чем ты?

— Я больше чем уверен, что это ценности, похищенные из сейфа Клочковой.

— Думаешь, их подбросили?

— Ни на секунду в этом не сомневаюсь, — уверенно заявил Стас. — Наталья только пешка в этой игре, разменная монета, которую не жалко отдать под суд и следствие…

С досады Полянский пнул ногой мусорную корзину, стоявшую возле комода. Она упала на пол, рассыпав свое содержимое: порванные листы бумаги, использованные ватные диски, пустые тюбики. Нечто яркое привлекло внимание одного из экспертов, а уже через секунду упакованная в стерильную перчатку рука откопала на дне корзины… детскую маску в виде собачьей мордочки, изготовленную из папье-маше. Дело принимало неожиданный оборот.

Глава 25

У Полянского совершенно опустились руки. «Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? — раз за разом задавал он себе один и тот же вопрос. — Неужели мне стоит поверить версии о том, что именно Наталья и есть искомый нами маньяк?» За время, проведенное в пересмотре прошедших событий в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, Стас успел передумать многое. Но, как ни абсурдно это звучит, он так и не нашел в себе сил, признать Наталью виновной.

Между тем, за главную подозреваемую всерьез взялись приезжие следователи. Особо усердствовал тот, который был моложе — в своем воображении он уже получил от Натальи признательные показания и усадил девушку за решетку. На деле все обстояло несколько иначе — подозреваемая не шла на компромиссы, не отвечала на провокационные вопросы и вообще отказывалась сотрудничать с правоохранительными органами. Настойчивость следователей привела лишь к тому, что девушка ушла в себя окончательно и совсем перестала разговаривать. Чем больше наседали на нее, тем меньше она принимала участие в реальности, окунувшись в свой собственный мир. Назначенный адвокат также не мог достучаться до Натальи и ушел от нее ни с чем. Этот же самый человек, дабы выполнить свою роль защитника, заподозрил невменяемость своей подопечной и настоял на назначении ей психиатрической экспертизы. Когда Наталья узнала об этом, то пришла в неописуемую ярость. Она стала агрессивной, буйной, неуправляемой и вела себя настолько непредсказуемо, что ее пришлось поместить в одиночную камеру.

Стас узнал о последнем решении только спустя двое суток. Не мешкая, он помчался в СИЗО, но было уже поздно — Наталья окончательно утратила волю к жизни и не отвечала на внешние раздражители. Глядя в пустые, ничего не выражавшие глаза подозреваемой, Полянский не верил в то, что еще несколько дней назад видел эту девушку совершенно другой. Куда делись ее оптимизм, ее сила и ее страсть? Где все это? Полянский решил испробовать последнее средство — он вновь предложил устроить Наталье свидание с сестрами.

Упоминание о них на секунду возымело действие — взгляд девушки прояснился, искусанные до крови губы зашевелились:

— Я не дам вам погубить моих сестер… — Вот все, что сказала Наталья, прежде чем вернуться в себя, в свой индивидуальный ад.

— Почему ты думаешь, что я желаю им зла? — вопросил Полянский. — Позволь мне помочь тебе и твоим сестрам…

Но Наталья не услышала его, не ответила. Она смотрела мимо Стаса, куда-то в пустоту, в ведомые лишь ей одной дали. Вдруг, девушка вздрогнула, выставила вперед руки и изо всех сил стала сопротивляться невидимому врагу. Она кричала и вырывалась из холодных объятий собственного страха, готового пожрать ее целиком. Но ее противник был сильнее, он уже запустил свои острые когти в ее сердце, угрожая разорвать его на клочки.

Полянский бросился на помощь — он прижал девушку к себе, заставляя ее почувствовать тепло собственного тела. Своим горячим дыханием он попытался согреть ее ледяные руки, все еще пытающиеся выцарапать глаза невидимому чудовищу, прячущемуся в темноте одиночной камеры, выползающему из-под кровати, когда никого нет рядом. Стас гладил напряженную как струна спину Натальи, утешал ее всеми словами, которые только пришли ему на ум. На секунду девушке стало легче — она обмякла, повиснув в удерживающих ее объятиях. Но чьи-то жестокие руки безжалостно оторвали Наталью от Стаса, нарушая их единение. Люди в белых халатах вкололи девушке снотворное и, погрузив ее безвольную на носилки, унесли в темноту коридоров.

— Стойте! — попробовал остановить их Стас. — Она не сумасшедшая, ее нельзя отправлять в лечебницу! Ей нельзя оставаться одной!

Люди в белых халатах не услышали его, а чьи-то руки по-прежнему удерживали Полянского на месте, не давая броситься девушке на выручку. Стас резко обернулся и уперся взглядом в суровое лицо Родиона Витальевича.

— Ты отстранен от дела. — Эти слова были произнесены не без сочувствия в голосе, но оттого не менее строго.

— Я должен ей помочь, — Стас был готов расплакаться от собственного бессилия.

— Мне понятны твои стремления, но у нас нет другого выхода, — отрезал Родион Витальевич. — Поверь, я обеими руками против дурдома и принудительных методов лечения пациентов, но… мы должны, просто обязаны как-то до нее достучаться.

— Так будет только хуже, — с дрожью в голосе, выдававшей его волнение, поведал Стас. — Наталья не виновна, я уверен в этом.

— Найди мне хотя бы один факт, свидетельствующий в ее пользу, — предложил Родион Витальевич. — А лучше заставь помочь следствию. Даю тебе гарантию, что приму во внимание любые доказательства, пусть самые невероятные. А пока… — следователь развел руками.