Убавив до минимума газ на «Меркурии», он сделал два прохода и вдруг услышал звук выстрела из ружья . Вместо Олега, пятью минутами раньше рассматривающего какую-то расщелину в скале, он увидел трех мужчин, в руке одного из которых дымилось странное ружье. Мишка протер глаза, но наваждение не исчезло. Он прибавил газу и подплыл поближе к берегу.

В самом рослом мужчине он разглядел Олега, но в каком виде? Его облик разительно изменился. На голове был надет самый настоящий старинный шлем с наушниками и носовой стрелкой, тело облегал пластинчатый панцирь, из-под которого сверкала кольчуга, ноги были защищены поножами и кольчужными башмаками. И все это сидело на нем, как влитое. В одной руке Олег держал здоровенное , богато изукрашенное ружье, из ствола которого продолжал струиться легкий дымок. В другой руке он сжимал тяжелую секиру, от вида которой становилось не по себе. Отполированное и захватанное руками топорище говорило, что пользовались им часто. Из-за спины свояка выглядывал круглый щит, а на поясе висел немалый кинжал, не добавивший положительных эмоций.

Но главное - не вооружение, невесть как появившееся на бывшем родственнике, поразило Мишку. Облик Олега кардинально изменился - только от одного его взгляда Мишку пробил озноб. Это был взгляд человека, для которого жизнь другого человека не стоила простой алюминиевой копейки.

По правой щеке Олега шел глубокий и извилистый шрам, другой шрам потоньше бороздил лоб слева и уходил под неожиданно поседевшие волосы.

Спутники Олега были одеты так же странно. Троица излучала такую опасность, что Мишка с трудом не удержался, чтобы не замочить штаны. Его сознание мельком отметило, что группа стояла не абы как. Тот, что пониже, стоял чуть левей Олега, положив руку на рукоять настоящего меча и упирал другой рукой в камни боевой арбалет. Еще левей и чуть сзади мужчины стоял молодой парнишка, защищая его левый бок.

Лодка мягко ткнулась в берег и Мишка спросил внезапно просевшим голосом:

– Олежка, это ты, что ли?

– Я.- знакомо откликнулся товарищ, - видишь, прогулялся немного. Давай возвращаться, прокатимся до лесопункта, к Надюхе завезешь.

– Что он так странно говорит?
– спрашивала меня одноклассница Надя - жена тоже одноклассника Сергея, переворачивая шипящие на сковороде блины.- Вроде бы слова знакомые, но понять сложно. Это он на церковнославянском? И все время креститься, особенно на телевизор. Откуда ты его выкопал?

Я поспешил развеять Надины сомнения:

– Ждан из староверов-скитников. Есть такие на севере Архангельской области. Они сохранили и старый язык и обычаи и в быту шугаются от любых диавольских соблазнов. Крестятся двумя перстами, телевизор не смотрят, телефонами не пользуются.

– Ты и сам крестишься, не замечая и молитвы читаешь, - продолжала Надя.- За год так похудел, так изменился, шрамами обзавелся. На старости лет, как мальчишка, с реконструкторами связался.

Надя работала учителем математики в небольшой школе умирающего лесопункта. От некогда двухтысячного поселка осталось меньше одной четверти жителей. Здесь я планировал оставить Ждана до следующей весны, брать его в город было крайне нежелательно - не выдержит мой оруженосец футуршока. А в этом поселке в глухой тайге он будет считаться подвинутым старовером.

Вот за Алешку можно было беспокоиться не особенно. За последние два года парнишка перенес столько горя и лишений, что новая реальность для него будет походом на ярмарку.

– Надюха, как ты смотришь, если я тебе на зиму Ждана оставлю? Парень он работящий, плотничал с детства. Умничать не будет, ни читать , ни писать не умеет. Документы на него я пришлю через пару недель, денег подброшу. Давай ему на сладкое, остальным сама распорядишься. Тем более Сереге здесь скучновато - ведь первый год как на пенсию вышел. Надо же - выпихнули по сокращению.

– А они не сопьются здесь на пару?

– Это если Серега не научит водку пить. Водки он в рот не брал, да и не курит. Отличный охотник, да и на рыбалке поможет, вот только где бы ему вдовушку подыскать, слаб он на это дело.

– А сам что будешь делать? На одну пенсию не проживешь.

– Найду что-нибудь, профессиональные охранники везде нужны. Так что по Ждану?

– Пускай остается. Только скучно тут у нас, а он еще молодой.

– Ты ему какую иконку найди, пусть грехи замаливает. Староверам без них нельзя.

– Этого добра навалом. Ты лучше скажи, откуда парнишка взялся? Усыновил, что ли?

– Считай, что так. По крайней мере, кроме меня у него больше никого нет.

– Сирота значит. Не ожидала от тебя, ты всегда такой сытенький был, такой спокойный, никаких волнений не любил. Из-за этого и бабы тебя бросали.

– Ты меня, уже как жена пилишь?- рассмеялся я.- Лучше скажи, когда катер поднимается?

– Завтра в полдень. А что твой Мишка такой озадаченный ходит, какой-то напуганный весь?

– Не обращай внимания. Опохмелится и все пройдет.

– И то верно. Трезвым бывает, когда пенсия кончается.

Так я пристроил Ждана. Надо было одеть и обуть соратников по сезону, соответствуя реалиям. Из-за этого пришлось задержаться в поселке почти на неделю. Серега пригласил меня на рыбалку, но я, уже осатаневший от рыбных блюд, отправил с ним Алешку, обожавшего кататься на «Казанке» под восьмисильным «Ветерком». Он мог часами сидеть у телевизора, рассматривая все подряд, лишь бы картинки были поярче.