– А ты хочешь, чтобы у тебя были "тройки"?
– я действительно хотела понять. Я ведь так мало знаю о жизни нормальных людей!

– Нууу... в общем нет. Мне скоро в колледж поступать... надо, чтобы нормальные оценки были. Но все равно... это мое дело, а они придираются! И без шапки зимой ходить не разрешают.

– А почему нельзя без шапки?

– Боятся, что я замерзну и простужусь.

– А ты хочешь простудиться?

– Да ну тебя, глупости какие! Я не хочу простудиться, ну так я и не простужусь! Все без шапок ходят!

– И другие родители разрешают без шапок?

Бетан задумалась, вспоминая, и вдруг засмеялась:

– А ведь никто не разрешает! Мы все шапки в сумки прячем!

Потом она вдруг рассердилась на меня:

– С тобой говорить невозможно! По-твоему получается, что у меня все хорошо и мне обижаться не на что!

– По-моему?
– удивилась я.
– Я ведь вообще ничего не говорю. Что я могу сказать, если я ничего не знаю? Я только спрашиваю.

– Ага, только спрашиваешь...

Бетан помолчала, сердито сопя. Посмотрела на наручные часы, нахмурилась:

– Ой, мне домой пора! А то родители ругать будут, что уроки сделать не успею... Слушай, а можно я как-нибудь еще к тебе приду? Еще поговорим!

Следующего прихода Бетан я ждала с нетерпением, меня саму удивившим. Я любила брата и дружила с Карлсоном, я была рада видеть их обоих - но не скучала без них. А без Бетан неожиданно заскучала.

Она пришла через неделю. Принесла с собой сумку, из которой достала небольшой плетеный коврик и подстелила его на черепицу крыши, прежде чем сесть на нее.

– А то в прошлый раз платье еле отстиралось, - деловито объяснила она. Потом она достала из той же сумки бутылку лимонада и пакет с бутербродами и предложила мне. Я не стала отказываться. Я могу обходиться без пищи, в конце концов я только деревянная кукла, но, как и брат, я сделана по образу человека, чувствую голод и получаю удовольствие от еды.

Мы сидели на краю крыши, болтали ногами и ели бутерброды, запивая их лимонадом.

– Красиво у тебя тут, - задумчиво сказала Бетан.

– Красиво, - согласилась я.
– Я могу так часами сидеть, и все равно не надоедает.

– Это сейчас, когда солнце. А если дождь или снег?

– Я не боюсь дождя и холода, - спокойно объяснила я.
– Я ведь деревянная. А если здесь делается совсем неуютно, я забираюсь на чердак. У меня там гнездо.

– В каком смысле гнездо?

– Ну, как у голубей. Там голубей много. Я когда поселилась тут, я поначалу не знала, как мне устроиться... сделать себе человеческое жилье я ведь не могла. А потом я посмотрела на голубиные гнезда и сделала себе такое же.

– Из перьев?!

– Из всего понемногу, что нашла на чердаке. Стенки из досок и фанеры, внутри всякое тряпье, ну и перья. Там много голубиных перьев.

– Надо же - гнездо! Смешно.

Мы еще помолчали, доели бутерброды.

Потом Бетан заговорила так, словно мы не прерывали тот, предыдущий разговор:

– И вообще со мной никто не дружит.

– А Пеле?
– напомнила я.

– Да ну его, такой балбес! Я с ним больше не встречаюсь.

– Он с тобой поссорился?

– Еще чего не хватало! Это я с ним поссорилась, потому что он балбес.

– Так, значит, он хотел с тобой дружить? А ты говоришь - никто!

– Ну ты опять все поворачиваешь, как будто у меня все хорошо! Слушай, а может, у меня и правда все хорошо? Нет, ну все равно... ерунда какая-то получается... Нет, я не буду больше с тобой разговаривать! Чем мне посочувствовать, ты все так переворачиваешь, что мне и сочувствовать не в чем!

Коврик мы с Бетан спрятали на чердаке, рядом с люком. А зачем его таскать туда-сюда каждый день?

Через две недели Бетан встретилась с Карлсоном.