Шрифт:
Надо сказать, Карлсон ничуть не удивился, только заорал радостно:
– О, Бетан! Привет! А я как раз от вас, в смысле от Малыша!
А вот от Бетан я такой реакции не ждала. Она в свою очередь тоже не удивилась и тоже сходу заорала:
– От Малыша? И что вы с ним на этот раз натворили? Что разломали?
– Эээ... Да так, ничего особенного... Ну, люстру разбили в гостиной...
– Люстру?!!!
Лицо у Бетан сделалось такое, что Карлсон даже попятился. Не думала я, что мне удастся увидеть его испуганным...
– Да пошутил я, пошутил! Ты что, шуток не понимаешь?
– Пошутил?! Да я тебе за такие шутки! Ты что над Малышом издеваешься?
– Я? Издеваюсь?! Ты с ума сошла, честное слово!
– Карлсон уже успокоился и заговорил обычным своим дурашливым тоном.
– Я же его самый большой друг, а ты говоришь - издеваюсь!
– Конечно, издеваешься! То разобьешь что-нибудь, то на крышу затащишь... а родители в тебя не верят, и Малышу за тебя достается! Эта люстра знаешь какая дорогая!
– Да не трогал я ее! Говорю же - пошутил! Я что, дурак - люстру в гостиной бить? Это не игрушка и не вещь Малыша.
– Ага, не дурак! А паровую машину?
– Паровая машина - его игрушка! Захотел и сломал, его дело!
– Не он захотел, а ты, а ему от папы попало!
– А почему попало, если это его игрушка? Его, а не папина?
Бетан открыла было рот, чтобы ответить, и так и осталась стоять. Видно было, что на этот довод ей нечего возразить. Карлсон воспользовался паузой, чтобы обратиться ко мне:
– И вообще, Карлсдоттир, это нечестно - у тебя новая знакомая, а я, твой, можно сказать, лучший друг, ничего не знаю!
– Как ты ее назвал?
– переспросила Бетан.
– А вы что, незнакомы?
– Карлсон уставился на нас с таким восторгом, что я немедленно почувствовала себя полной идиоткой. В самом деле, как-то так вышло, что Бетан не спросила о моем имени, ну а я сама точно не спешила представляться.
– Карлсдоттир - это имя такое?
– Бетан с недоумением посмотрела на меня. Пришлось объяснять.
– Это не имя, имени у меня вовсе нет.
– Так не бывает!
– Бывает. Имя человеку должны дать родители, а меня отец никак не назвал, значит, у меня никакого имени и нет. А это... просто моего отца звали Карло, значит, я могу называться Карлсдоттир.
Карлсон вмешался:
– Бетан, объясни хоть ты ей, а то меня она не слушает! Зачем ей эта глупая кличка? Я ей сколько угодно красивых имен придумаю, пусть выбирает!
– Да нельзя придумать имя, это будет не по-настоящему!
– в сотый раз возразила я.
– Раз отец не дал мне имени, значит, у меня нет имени, вот и весь разговор!
Бетан молча слушала нашу перепалку, а потом вдруг перебила обоих:
– Подождите, давайте разберемся! Ты говоришь, что отец не дал тебе имени... а почему?
– Откуда я знаю?
– огрызнулась я.
– Его я спросить не могу.
– Ты знаешь, - возразил Карлсон, - ты мне говорила. Потому, что он умер!
– Буратино он имя придумал еще раньше, чем доделал его до конца. Мог бы и мне придумать. Ну правильно, Буратино - первенец, любимчик, а я... он меня, наверное, не любил.
– А может, наоборот, - неожиданно сказала Бетан.
– Может, Буратино он назвал так, как первым в голову пришло, а тебе хотел придумать что-нибудь особенное!
Такая мысль мне в голову не приходила.
– Ну, может, и хотел... может, и так. Но какая разница? Все равно у меня нет имени. Никакого.
Бетан еще подумала.
– А знаешь, Карлсдоттир - совсем даже неплохое имя. Ничуть не хуже, чем Карлсон.
Мы с Карлсоном возмутились одновременно:
– Как это не хуже? Карлсон - это самое лучшее имя! Но знаешь... я согласен считать, что Карлсдоттир - второе по красоте имя, сразу после моего.
– Но это вовсе не имя! Имя нельзя придумать себе самой!
Бетан подмигнула Карлсону, а мне ответила серьезно: