Я знаю, что истинные древней российской гиштории источники скрываются по всему нашему государству, а особливо у монахов. Давно я уже думал сохранить оные от совершенной утраты и хорошему историографу подать случай сочинить истинную российскую древнюю гишторию...

Пётр — Кантемиру.

Указ приказному моему человеку Матвею Бурцову, по чему ему брать с арзамасской моей вотчины с с. Страхова, Пуза то ж, со крестьян столовые запасы и оброчные деньги по следующему окладу, а именно: оброчных денег 110 руб., мяса свиного 100 п., гусей 100, уток 100 брать живыми, масла коровья 5 п., яиц 2000. И присылать оные деньги и запасы на своих крестьянских подводах и проторях в Санкт-Питербурх к Рождеству Христову. А за 100 ососов (молочных поросят) брать деньгами по 2 алт. за ососа, да за 200 кур русских по 2 алт. за курицу, и присылать оные деньги с оброчными ж; 80 баранов и присылать ко мне в Санкт-Питербурх летом к Петрову дню. А сколько всякого хлеба родитца из моей пашни за семенами, и оной хлеб по указам моим привозить на мой двор к Москве крестьянам на очередных подводах... На подлинном указе подписано тако: бар. Пётр Шафиров.

Река Аму в старые годы заподлинно в Каспийское море текла. Но не вся, токмо половина. А для которой причины отвращена вода и так крепко запружден поток, никто о том верно донесть не может. Одни сказуют, будто река пресечена, когда по той реке вниз жилия пустели. А другие говорят, что по Аму-реке до самого моря жилия было премножество и хороших городков, а в них жил народ самой непостоянной, от которого Хива, так и Бухары великие разорения терпели во все годы, чего ради все озбеки, собравшиеся вкупе, поднялись на оной войною. Однако ж увидя, что вдруг победить невозможно, рассудили за благо воду весьма пресечь, дабы... ретироваться тот народ принуждён был, а те бы места опустели.

Флорио Беневени — Петру

Сыщите книги: лексикон универсалис, который печатан в Лейпциге у Симона, и другой лексикон универсалис же, в котором есть все художества, который выдан в Англии на их языке, и оной сыщите на латинском или немецком; такожде сыщите книгу юриспруденции; и как их сыщешь, тогда надобно тебе съездить в Прагу и там в езуитских школах учителям говорить, чтоб они помянутые книги перевели на славянский язык, и о том с ними договоритесь, по чему они возьмут за работу от книги, и о том к нам пишите; понеже некоторый их речи несходны с нашим славянским языком, и для того можем к ним прислать из русских несколько человек, которые знают по-латыне, и оные лучше могут несходные речи на нашем языке изъяснить. В сём гораздо постарайся, понеже нам зело нужно.

Пётр — резиденту в Вене Абраму Веселовскому

Всеобщая нервность и напряжение, объявшие Первопрестольную, с отъездом его императорского величества в низовой поход тотчас улеглись. И Москва погрузилась в привычное ей полусонное состояние.

По улицам, где мощёным, а где земляным с бордюром из трав, потянулись вереницы крестьянских возов со всякой снедью, курами, утками, гусями, птицей битой и живой, иные на рынок, а более всего столовые запасы из вотчин разного рода людей вельможных и государственных.

Возобновились степенные гостевания без ассамблейного шума-гама, без трепетного ожидания явления государя с его бесцеремонной свитой, шутейных поездов с водочными бочонками, подлежавшими осушению, с Бахусами, Венусами и прочей нечистой силой, пущенной его величеством в обиход.

Облегчённо вздохнули и иностранные министры, над коими висела угроза сопровождения царя. Маркиз де Кампредон смог наконец расслабиться и заняться сочинением мемуаров и визитами к почитаемым им особам, среди которых на первом месте числился вице-канцлер Пётр Павлович Шафиров.

К Шафирову можно было ездить запросто: у них давно установились доверительные отношения, становившиеся с течением времени всё крепче.

Вот и сейчас маркиз ехал к вице-канцлеру в предвкушении доверительной беседы, которая пополнит его знания о подводных течениях в коллегиях, в Сенате, наконец, в домах владетельных особ, что тоже представляло немаловажный дипломатический интерес и пищу для донесений его патрону кардиналу Дюбуа.

Ворота обширного двора Шафирова были распахнуты, и экипаж маркиза беспрепятственно въехал внутрь. Тотчас объяснилась и причина такого беспорядка: двор был запружен крестьянскими возами. Меж них бегал управитель, весь красный то ли от напряжения, то ли от ответственности, то ли от гнева.

Камердинер, стоя на крыльце, с интересом наблюдал за происходящим со снисходительной усмешкой на бритом лице. Во двор высыпала и челядь, принимавшая живейшее участие в выгрузке и водворении на место доставленных припасов. В немыслимой какофонии мешалось кудахтанье кур, блеяние овец, важный гусиный гогот, людские крики и ругань.

Завидев экипаж маркиза, камердинер сбежал с крыльца, распахнул дверцу экипажа и воскликнул:

— Пожалуйте, ваше сиятельство господин посол.

Изволите видеть — беспорядок в нарушение всякого приличия. Господин барон рад будет вашему приезду. Я немедленно доложу.

И он, взведя маркиза на крыльцо, а затем и в обширную прихожую, засеменил по коридору для доклада.

Шафиров выкатился к нему с протянутыми руками. Вид у него был такой, словно они век не видались, хотя не далее как вчерашнего дня вице-канцлер нанёс очередной визит маркизу.

— Добро пожаловать, дорогой маркиз, добро пожаловать, — пухлые щёки Шафирова дрожали от возбуждения. — Вы, как всегда, кстати. Начну с того, что нынче утром мне принесли оттиснутое в синодальной печатне сочинение моё, именуемое «Рассуждение, какие причины...».