Шрифт:
— Он ведь ещё не стар, — не очень уверенно предположил маркиз.
— В будущем году ему будет пятьдесят. Наш государь всего на год старше. Но, знаете ли, молодая жена... — И Пётр Павлович лукаво подмигнул. — Когда, знаете ли, жена моложе собственной дочери, она требует много соков.
— То есть как? — не понял маркиз.
— Ха, француз спрашивает меня о сём предмете! — И Пётр Павлович картинно развёл руками. — Ис-су-шает, — закончил он по слогам, — Непомерная трата сил.
— Однако князь Дмитрий выглядит вовсе не иссушенным, куда моложе своих лет.
— Ноблесс оближ, — отвечал Павел Петрович по-французски. — Стало быть, положение обязывает. Княгиня Настя чудо как хороша и по-европейски образованна. Дабы состоять при ней на должном уровне и не орогатиться, требуются немалые усилия.
— Бедный князь Дмитрий. Оказаться меж молота и наковальни — меж женой и дочерью... Ему не позавидуешь.
— Мне остаётся только согласиться с вами, дорогой маркиз.
Кампредон стал откланиваться, сославшись на то, что его ждёт курьер.
— Вы не знаете моего патрона. Если он не получает вовремя дипломатического донесения, следует грозный выговор. Мне приходится напрягать иной раз всё своё воображение, для того чтобы сочинить нечто занятное. Вы ведь знаете, любезнейший барон, что мало-мальски стоящие события случаются далеко не часто. Так что приходится отписываться.
— Отписывайтесь, но знайте меру, — шутливо напутствовал его Шафиров.
Вернувшись к себе, маркиз запёрся у себя в кабинете. Некоторое время он расхаживал взад и вперёд, морща лоб. Впрочем, тему ему подсказал вице-канцлер, животрепещущую тему, особенно в предвидении грядущих драматических событий.
«Русские, руководимые законами и разума и природы, — писал Кампредон, — убеждены, что престол по праву принадлежит Великому князю (внуку Царя Петра, сыну казнённого Алексея Петровича), законному, по прямой линии, наследнику Его Царского Величества, и эту мысль не искоренят в них никакие указы Царя, как ни велика его власть теперь. Но воображать, будто бы можно сохранить её и на том свете и ожидать повиновения себе после смерти, было бы нелепо... Если не позаботятся примирить убеждённость народа с любовью Царя к своим дочерям, то в России непременно возникнут беспорядки, а может быть, и междоусобная война, которой не преминут воспользоваться соседи. И единственное средство устранить это — женить Великого князя на младшей царевне. Царь, как глава Церкви в своём государстве, может и сам разрешить этот брак...
Со времён последней почты здесь не получено ещё никаких известий из Астрахани. На днях туда отправили порох взамен подмоченного на Волге...»
Маркиз перечитал письмо, нашёл, что оно должно произвести впечатление в Версале, и аккуратно запечатал его зелёной сургучной печатью со своим вензелем и гербом.
«Междоусобной войны, разумеется, не будет по столь внутреннему поводу, как престолонаследие. Царь крут и сего не потерпит, — повторил он понравившуюся ему фразу. — Вельможи составят партии и станут грызться между собой — вот и всё возмущение. Победит сильнейшая партия, на чьей стороне окажутся наиболее именитые и авторитетные.
Но если Мария Кантемир родит мальчика... Вот тут-то и начнётся великая заваруха. Ибо это событие случится вот-вот, если ещё не случилось».
Маркиз отложил перо. И воображение его воспарило.
Глава четырнадцатая
ЧЁРНЫЙ ЕВНУХ И ЕГО ВЛАСТЬ
Турка как есть чурка. Балаболит, балаболит —
не поймёшь ничего.
Наши бары растабары, говорят чисто татары.
Намешалася порода от агарянского рола.
Грозен враг за горами, а грозней за плечами.
Чешися конь с конём, вол с волом, а свинья с углом.
Пословицы-поговорки
Салтан Агмет [76] ... с начала своего государствования... был побеждён ненасытимою страстию сребролюбия. Во удовольство тому министры его, оставя правду и суд, всякими мерами и нападками от подданных деньги похищали и ненасыть салтанскую исполняли.
Резидент в Царьграде Иван Неплюев — канцлеру Головкину
76
Салтан Агмет... — Ахмед III (1673—1736) — турецкий султан в 1703— 1730 гг., свергнут восставшими янычарами (при этом был убит его великий везир Невшехерли Дамад-паша), умер в заточении.
...Покуда Царь не предпримет ничего против турок, они, полагаю, не станут чинить ему препятствий и все их усилия будут ограничены укреплением своих границ, дабы обезопасить их от набегов персидских бунтовщиков. Но если Царь вздумает обратить своё оружие против Порты, дело примет другой оборот. Начнётся продолжительная война, которая может истощить его главные силы и отнять у него средство поддерживать уважение, завоёванное им в Европе. Это уважение основано столько же на общем убеждении в его личном героизме, сколько и на его могуществе, и Царь слишком прозорлив, чтобы не понимать этого...