Ведьма встала, глядя на Петера сверху вниз. Она уже знала, что обратное воплощение вот-вот начнется, и отступила подальше. Клаус встал рядом, последний раз посмотрев в глаза Проклятого.

– Прощай, Петер, -прошептал он.

Обращение началось. По щекам Петера потекли слезы боли, а сам он издал яростный крик, когда тело стало неестественно изгибаться, переламываясь. Соломенно-белые волосы на голове втягивались, уступая место шерсти. Совсем скоро он вернул ставший для него истинным облик.

Чудище наклонило голову, тихо зарычав. Потом с трудом изогнуло свою мощную шею, изобразив кивок, и бросилось в сторону леса.

– Что ты ему сказала?
– спросил Клаус, глядя вслед изломанной темной фигуре.

– Поведала, как добраться до определенного места. Там живут такие, как он. Там он будет в безопасности.

– Ты... не доверяешь мне, верно?
– рыцарь с трудом произнес эти слова, полные горечи, переведя взгляд в сторону узкой ладони девушки, придерживающей сумку.

– Я... никому не могу доверять полностью, Клаус. Прости, -Люсиль чуть плотнее сжала губы, не глядя на мужчину.

– Это ты прости. Доверие нужно заслужить, а не просить о нем.

Ведьма не ответила, думая о чем-то своем.

– Что нам теперь делать?
– прервал ее размышления Клаус.

– Возвращаемся, -девушка резко повернулась и направилась обратно в сторону деревни.
– Заклинание еще действует - побудем вместе со всеми, дождемся его окончания.

– А дальше?
– рыцарь быстрыми шагами шел рядом.

– А дальше ты придумаешь какую-нибудь интересную историю о розовых лошадках и ярко-синей траве над головой, и о том, как ходил по белым пушистым облакам, а они издавали странные мычащие звуки, -уголки губ девушки чуть приподнялись.

– Что?.. То есть... Это вот такое воздействие оказывает твой порошок?
– Клаус фыркнул, повеселев.

– Ну... Видения у всех разные, так что и то, что я описала, вполне имеет право на жизнь. Розерций вот так при себе и держи, не отпускай. Если, конечно, не хочешь покататься на розовых лошадях...

– Я пас, -улыбнулся рыцарь.

– Все подумают, что видения вызвал монстр - это нам на руку. Потом еще несколько дней придется поводить твоих ребят по лесу...

– И, когда все решат, что зверь окончательно скрылся, мы сможем поехать дальше, -кивнул Клаус.
– Лишняя трата времени, но что поделать...

– Сантье, думаю, все поймет, -рассеянно протянула Люсиль.

– Он догадался, что ты ведьма?
– обеспокоенно посмотрел на девушку рыцарь.

– Не в этом дело. У него странная, невероятная чувствительность к различным... ненормальным вещам. И он значительно умнее, чем о нем думают.

– До тебя он обычно молчал, -Клаус произнес это не слишком довольным голосом.

– Присматривай за ним. И спрашивай его почаще, если в чем-то сомневаешься, но... ни в коем случае не доверяй ему, ясно?

– Раз ты так говоришь, -удивленный, только и смог ответить мужчина.

Они прошли вдоль деревни туда, где оставили остальных рыцарей. Люсиль, в отличие от Клауса, видела огромное сероватое облако, накрывшее всю окружающую местность. Даже не облако, а скорее невесомую мерцающую дымку. Сейчас она будто расходилась, становясь прозрачнее и легче.

– Почти все, -кивнула ведьма и фыркнула, указывая в сторону рыцарей.
– Вон они...

Клаус не знал, смеяться ему или плакать. Рыцари, как и крестьяне, разбрелись в разные стороны, невидящими глазами глядя куда-то перед собой. Марлен стоял напротив дерева, тыча в него лбом, будто пытался куда-то пройти. Лайос дружески обнимал забор, что-то показывая ему вдалеке, а Клайн ползал рядом по земле, тщательно впиваясь в нее пальцами, будто боялся упасть. Салин забрался в стог сена, изображая плавание. Виго лежал без движения, вцепившись в свою флягу и что-то бормоча ей. Сантье забрался в курятник и просто сидел там, пока куры беспокойно кудахтали. Ренвальд залез в корыто с водой, будто принимал ванну, ну а Жан тщательно возил пальцами в коровьей лепешке, что-то старательно вырисовывая.

– Давай, ищи себе место, -девушка присела, прислонившись к дереву.
– Ни у кого не должно возникнуть подозрений.

– Если я буду ходить с пучками травы, размахивая ими на манер птицы, -говоря это, рыцарь выдрал несколько стеблей рогожника, -то меня примут за своего?

– Определенно, -кивнула ведьма.

– А ты что изобразишь?

– Мы вот с этим деревом обсудим политическую ситуацию в стране. Мне кажется, он сторонник территориальных принципов развития, а значит, нам будет о чем поспорить...

* * *

Так больно... Раздирает на части, душит, рвет... Боль, боль, боль! В ярости ударил лапой по стволу дерева. Оно переломилось, упало. Погибло. Он убил его.

Должен идти. Она сказала, она знает. У нее хорошее лицо, а внутри боль. Боль, боль... Разодрал когтями крепкую грудь, выдрал кусок шерсти. Больно...

Далеко, надо идти. Оставить все. Забыть. Он уже забыл. Он не помнит лиц. Не знает, как выглядели мать и отец. Он плачет. Плачет, потому что знает, что больше не вспомнит.