– Нашли время, - вздохнула Лена.
– Нас сейчас накроют, а все спят.

– Я слежу, - качнул я головой, успокаивая.

– В такой темени?
– посмотрела та внимательно и с удивлением, а я легонько кивнул.

Затем подумал и подозвал к себе Таню, не обращавшую из-за пациента на нас внимания.

– Чуть отдохнешь?

– Да куда там, - шмыгнула она.

Но я, скорее, не спрашивал - коснулся ее лица, а затем уложил, спящую, рядом с Лилией.

Достал из тайника в бедре скрученные ковром звериные шкуры, накрыл ребят. После чего присел рядом с еле слышно дышащим Михаилом и развернул котомку с зеленым камнем.

– Это - здоровье и память нашего первого охранника. С ними Михаил будет жить, но часть памяти и знаний другого человека останется с ним навсегда. Приступим?
– Спросил у настороженно глядящей Елены.

Не дождавшись ответа от явно перегруженной сказанным девушки, осторожно перевалил камешек через край ткани так, чтобы он упал и остался на обнаженной груди Михаила. И еле успел отпрянуть, как резким движением вздыбилось тело в мостике, а затем рухнуло на землю вновь, под резкий стон дрожащего, будто под электрическим током, тела. Взволнованно приподнялся и зафиксировал его плечи руками, чтобы не скатился в сторону костра и не поранился, но почти сразу успокоено выдохнул - дрожь прекратилась, судороги и напряжение под ладонями исчезли, а раны в самом деле буквально на глазах закрывались бледно-розовой кожей, не тронутой загаром.

– Получилось, - повернулся я к Лене, чтобы обрадованно улыбнуться.

Та отразила улыбку сквозь растерянность и испуг, а затем ойкнув перевела взгляд на пациента.

Тоже посмотрел вниз - Михаил шевельнул подбородком, с трудом пытаясь открыть глаза.

– Ну вот, теперь все будет хорошо, - заверил я всех нас и обратился к другу.
– Вставай, пора просыпаться.

И Михаил, словно услышав, все же смог открыть веки. Обведя пространство над моей головой чуть бессмысленным взглядом, он все же смог сфокусироваться на мне, а губы, до того тяжело вдыхавшие вечерний воздух, произнесли первую фразу.

– Ты меня убил, - раздалось яростным тоном на чужом языке, и мою шею сжали неожиданно сильные руки.

Как говорит народная мудрость, пропущенная через личный опыт: не делай добра - не будет болеть шея. Когда на кадыке с неудержимостью гидравлического домкрата сжимаются руки, идея быть добрым и положительным как-то сама замещается подборкой матерных выражений и желанием видеть пациента в гробу.

К счастью, есть друзья, а у друзей есть полено, вытащенное Леной из костра и оперативно использованное по затылку излишне ретивого больного.

– Ну, у меня есть еще один такой камешек, - скептически смотрел я на отключенное тело, распластанное звездой по земле.
– Можно еще и его...

– Не-не-не, - категорично замотала Лена головой.

А и действительно, знатная шизофрения выйдет, если еще того хоббита к Михаилу подселить.

– Что делать?
– Задал я риторический вопрос, продолжая смотреть на беспамятного друга.

– Ты это у меня спрашиваешь?
– Задохнулась возмущением Елена.

– Я еще не совсем опытный великий шаман, - отвел я глаза.
– Обычно все было штатно - здоровье, плюс немного чужих знаний на границе памяти. Ну, как будто забыл, а сейчас вспомнил.

– Когда это - 'обычно'?
– Подозрительно посмотрела она.

– Раньше.
– Ограничился емким ответом, дабы не усугубить.
– В общем, надо Михаила в сознание приводить. Разбудить как-то.

– Уже разбудили...
– Обозначила Лена упадническое настроение, но я грозно цыкнул и принялся напряженно размышлять.

Там, внутри собственного тела, Михаил определенно существовал, обязан существовать - иначе бы Мерен не стал бы тратить на него свои силы и время. То, что досталось из камня - наносное, временно замещающее истинного владельца, и пусть его мало, но, как и всякое разумное, оно отчаянно желало жить - боль в шее тому доказательство. И не победить такое извне - не бить же, в самом деле, тело то все равно одно на двоих. Значит, нужно, чтобы хозяин разума сам пробудился и навел порядок в своей черепушке.

– Надо достать его вверх из собственной памяти, - озвучил я собственное озарение.
– Но для начала - связать!

Потому что техника безопасности в оккультных занятиях - это святое.

– Ну и?
– Скептически произнесла Лена, стоило подопытному быть надежно зафиксированным.

– Надо спрашивать то, что варвар точно знать не может!
– С показной уверенностью отозвался я, приводя лже-Михаила в чувство.

То есть - потрепал его за плечо, а там и легкой оплеухой добился четкости в глазах. Главное помнить, что сейчас передо мной не мой друг, а подселенец - с ним и пожестче можно.