Восхождение жертвоприношения - II

Работы любви - работы жизни

Именно поэтому через жертвоприношение любви, работы и знания с психическим существом в качестве руководителя и жреца жертвоприношения жизнь, как она есть, может быть трансформирована в ее собственный истинный духовный образ. Если жертвоприношение знания, правильно выполненное, легко становится самым большим и чистым подношением, которое мы можем принести Высочайшему, то жертвоприношение любви не менее требуется от нас для нашего духовного совершенства; оно даже более интенсивно и богато в своей целеустремленности, и может быть сделано не менее обширным и чистым. Эта чистая широта привносится в интенсивность жертвоприношения любви, когда во все наши активности вливается дух и радость божественной бесконечной радости, и вся атмосфера нашей жизни залита всепоглощающим поклонением Единому, который является Всем и Высочайшим. Ведь только тогда жертвоприношение любви достигает своего полного совершенства, когда, предложенное божественному Всему, оно становится интегральным, всеобъемлющим и безграничным и когда, поднятое к Высшему, оно перестает быть слабым, поверхностным и преходящим движением, которое человек называет любовью, и становится чистой и возвышенной и глубокой объединяющей Анандой.

Хотя именно божественная любовь к высшему и универсальному Божественному должна быть правилом нашего духовного существования, это не исключает полностью всех форм индивидуальной любви или связей, которые привлекают душу к душе в проявленном существовании. Требуется психическое изменение, снятие масок Неведения, очищение эгоистических ментальных, витальных и физических движений, которые продлевают старое низшее сознание; каждое движение любви, одухотворенное, должно более не зависеть от ментального предпочтения, витальной страсти или физического желания, но от узнавания души душой, - любовь, восстановленная в своей фундаментальной духовной и психической сущности, с разумом, витальным и физическим в качестве проявляющих инструментов и элементов этого более высокого единства. При этом изменении индивидуальная любовь также превращается, посредством естественного возвышения, в божественную любовь к Божественному Обитателю, имманентному в разуме, душе и теле, занятыми Единым во всех существах.

Всякая любовь, на самом деле, которая является поклонением, имеет духовную силу позади себя, даже если она предложена невежественно и ограниченному объекту, что-то из этого великолепия проявляется через бедность ритуала и малость его целей. Ведь любовь, которая является поклонением, - это одновременно стремление и приготовление: она может принести даже в свои маленькие пределы в Неведении проблеск все еще более или менее слепой и частичной, но удивительной реализации; ведь воистину есть такие моменты, когда это не мы, а Единый, кто любит и является любимым в нас, и даже человеческая страсть может быть поднята и восславлена слабым проблеском этой бесконечной Любви и Любящего. Именно по этой причине поклонение божеству, поклонение идолу, человеческий магнит или идеал не должны быть презираемы, ведь это ступени, через которые человеческий род движется к той счастливой страсти и экстазу Бесконечного который, пусть даже и ограничивая его, они все же олицетворяют для нашего несовершенного видения, когда мы все еще должны использовать низшие ступени, вырубленные Природой для наших ног, и принимать эти стадии нашего прогресса. Определенные виды идолопоклонства необходимы для развития нашего эмоционального существа, и не будет человек, который знает, никогда поспешно разрушать образ, если только не может заменить его в сердце поклоняющегося Реальностью, которую он отображает. Более того, они имеют эту власть потому, что есть всегда нечто в них, большее, чем их форма, что, даже когда мы достигаем высшего поклонения, остается верным и становится продолжением или частью их всеобщей целостности. Наше знание все еще несовершенно, если мы знаем Истину, превосходящую все формы и манифестации, но все еще не можем принять Божественное в существе и объекте, в человеке, в роде, в животном, в работе наших рук, в Природной Силе, которая в этом случае была бы для нас уже не слепым действием материальной машинерии, но ликом и энергией Универсальной Шакти: ведь в этих вещах также есть присутствие Вечного. Предельное невыразимое поклонение, предложенное нами Трансцендентному, Высочайшему (param bhavam), Невыразимому, это еще не совершенное почитание, если оно не предложено ему, где бы он ни манифестировал, или где бы он даже не прятал свою божественность - в человеке (manusim tanum asritam) и объекте и каждом существе. Несомненно, здесь есть Неведение, которое заключает сердце в темницу, искажает его чувства, затемняет значение его приношения; все частичное почитание, все религии, которые устанавливают ментального или физического идола, подвержены соблазну завуалировать и защитить истину в себе определенным покровом неведения и легко теряют истину в его образе. Но гордость исключительного знания является также ограничением и барьером. Ведь есть скрытая за индивидуальной любовью, затемненная ее невежественным человеческим обликом мистерия, которую разум не может постичь, мистерия тела Божественного; тайна мистической формы Бесконечного, к которой мы можем приблизиться только через экстаз сердца и страсть чистого и возвышенного чувства и его притяжение, которое является зовом божественного, играющего на Флейте, управляющим принуждением Все-Прекрасного, может лишь быть охвачена и захватить нас через оккультную любовь и жажду, которые в конце концов делают одним Форму и Бесформенное, и устанавливают тождество Духа и Материи. Именно этого дух в Любви ищет здесь во тьме Неведения и это то, что он находит, когда индивидуальная человеческая любовь изменена в любовь Божественного, воплощенного в материальной Вселенной.

Как с индивидуальной, так и с универсальной любовью: все, что расширяет самость через симпатию, добрую волю, универсальную благотворительность и благодеяние, любовь к человечеству, любовь к существам, притяжение всех форм и присутствий, которые окружают нас, посредством чего ментально и эмоционально человек выходит из первых ограничений своего эго, должно быть принято в объединяющую божественную любовь к универсальном божественному. Поклонение, совершаемое в любви, в любви в Ананде - превосходящей любовь, самопогруженном экстазе трансцендентного восторга в Трансцендентном, который ожидает нас в конце пути Посвящения - имеет в качестве более широкого результата универсальную любовь ко всем существам, Ананду всего, что есть; мы воспринимаем за каждой вуалью Божественное, духовно обнимаем во всех формах Все-Прекрасное. Универсальный восторг в своей бесконечной манифестации струится сквозь нас, принимая в свои волны каждую форму и движение, но не связан и не закреплен в них и всегда тянется к более великому и совершенному выражению. Эта универсальная любовь является освобождающей, динамичной и действующей для трансформации; ведь разнообразие форм и проявлений прекращает действовать на сердце, которое почувствовало единую Истину за ними всеми и поняло их совершенное значение. Беспристрастная ровность души лишенного самости работника и знающего трансформируется мистическим касанием божественной любви во всеобъемлющий экстаз и блаженство в миллионах тел. Все вещи становятся телами, и все движения - игрой божественного Возлюбленного в его бесконечной обители наслаждения. Даже боль изменяется, и в своей реакции, и даже в своей сути вещи болезненные изменяются: формы боли уходят, на их месте создаются формы Ананды. Вот, в своей сущности, природа изменения сознания, которая превращает само существование в славное поле Божественной Любви и Ананды. В своей сущности оно начинается для искателя, когда он переходит к духовному уровню, и смотрит с новым сердцем светлого видения и чувства на мир, себя и других. Оно достигает своей высоты, когда духовный уровень становится также и супраментальным, и там возможно также не только чувствовать его в сущности, но реализовать его динамически, как Энергию для трансформации всей внутренней жизни и всего внешнего существования.

**

В целом, несложно для разума рассмотреть, даже хотя это может быть сложно для человеческой воли с ее множеством земных вещей, которые необходимо принимать, эту трансформацию духа любви и характера смешанной и ограниченной человеческой эмоции в высшую и всеобъемлющую страсть. Именно когда мы приходим к работам любви, вероятно вторжение определенного недоумения. Возможно, как в определенном преувеличенном пути знания, разрубить здесь также узел проблемы, и уйти от трудности объединения духа Любви с грубостями мирового действия посредством избежания его; это открыто для нас - удалившись от внешней жизни и действия в целом, жить исключительно с нашим поклонением Божественному в тишине сердца. Возможно также допустить только те действия, которые либо сами по себе являются выражением любви к Божественному, молитву, восхваление, символические акты, либо подчиненные активности, которые могут быть прикреплены к этим вещам, и отставить в сторону остальные; душа отворачивается, чтобы удовлетворить внутреннее стремление в поглощенной ими Бого-центрированной жизни святого или посвященного. Возможно, с другой стороны, открыть двери жизни более широко, и расходовать свою любовь к Божественному в действиях служения тем, кто вокруг нас и всему роду человеческому, можно выполнять работы филантропии, благотворительности и благодетельности, милосердия и помощи человеку и зверю и всякому созданию, преобразовать их посредством рода духовной страсти, по крайней мере, привнести в их просто этическую видимость более великую энергию духовного мотива. Это, в самом деле, является решением, наиболее обычно предпочитаемым религиозным разумом сегодняшнего дня, и мы видим его уверенно расширенным во всех направлениях в качестве надлежащего поля действия Богоискателя или человека, жизнь которого основана на божественной любви и знании. Но интегральная Йога, продвинувшаяся к полному союзу Божественного с земной жизнью, не может остановиться в этой узкой области или ограничить этот союз внутри меньших измерений этического правила или филантропии или благодетельности. Все действия в ней должны быть сделаны частью Бога-жизни, наши действия знания, наши действия могущества и производства и созидания, наши действия радости и красоты и удовольствия души, наши действия воли и старания и силы, а не только наши действия любви и благодетельного служения. Ее способ делать эти вещи будет не наружным и ментальным, но внутренним и духовным, и наконец он принесет во все активности, какими бы они ни были, дух божественной любви, дух поклонения и почитания, дух счастья в Божественном и в красоте Божественного так, чтобы сделать всю жизнь жертвоприношением работ любви души Божественному, ее культом Мастера ее существования.

Возможно так превратить жизнь в акт поклонения Высшему посредством духа в работах; ведь так говорит Гита: "Того, кто дает мне с сердцем поклонения лист, цветок, плод или чашу воды, я принимаю, и наслаждаюсь этим подношением его преданности", и вовсе не только любой посвященный внешний дар может быть так предложен с любовью и преданностью, но все наши мысли, все наши чувства и ощущения, все наружные активности и их формы и цели могут быть таким даром Вечному. Правда, что особый акт или форма действия имеет свое значение, даже великое значение, но именно дух в действии является существенным фактором, дух, для которого он является символом или материализованным выражением, придает ему полную ценность и оправдывающее значение. Или можно сказать, что полный акт божественной любви и почитания состоит их трех частей, которые являются выражением одного целого - практическое почитание Божественного в действии, символ поклонения в форме действия, выражающего некое видение и поиск или некие отношения с Божественным, внутреннее поклонение и полный призыв к единству или чувство единства. Именно так жизнь может быть изменена в почитание - посредством помещения за нею духа трансцендентной и универсальной любви, поиска единства; делания каждого акта символом, выражением Богонаправленной эмоции или отношений с Божественным; превращения всего, что мы делаем, в акт почитания, акт общения души, понимания разума, повиновения души, сдачи сердца.

В любом культе символ, многозначительный ритуал или выражающий облик являются не только движущими и украшающими эстетическими элементами, но физическим средством, с помощью которого человеческое существо начинает делать наружно определенными эмоцию и стремление своего сердца, подкреплять и динамизировать их. Ведь если без духовного устремления почитание бессмысленно и тщетно, все же стремление без действия и формы также является бестелесной и, для жизни, не полностью эффективной властью. Это, к несчастью, судьба всех форм в человеческой жизни - становиться кристаллизованными, чисто формальными и потому истощенными, и хотя форма и культ сохраняют всегда свою власть для человека, который все еще может проникнуть в их значение, большинство приходит к использованию церемонии как механического ритуала, и символа как безжизненного знака и, поскольку это убивает душу религии, культ и форма должны быть, наконец, изменены или отброшены совсем. Есть даже люди, для которых все культы и формы по этой причине подозрительны и оскорбительны; но немногие могут обходиться без поддержки внешних символов, и даже определенный божественный элемент в человеческой природе требует их всегда для полного своего духовного удовлетворения. Всегда символ является законным в такой мере в какой он истинен, искренен, прекрасен и очарователен, и даже вы можете сказать, что духовное сознание без какого-либо эстетического или эмоционального содержания не всецело или, по любой расценке, не интегрально духовно. В духовной жизни основой действия является духовное сознание, вечное и обновляющееся, движимое выражать себя всегда в новых формах или способное обновить истину формы всегда посредством течения духа, и так выражать себя, и делать каждое действие живым символом какой-нибудь истины души является истинной природой ее созидательного видения и импульса. Именно так духовный искатель должен обращаться с жизнью, и трансмутировать ее форму, и прославить ее сущность.

Высшая божественная Любовь является созидательной силой и, даже хотя она может существовать сама в себе, молчаливая и неизменная, все же обретает радость во внешней форме и выражении, и не осуждена быть безмолвным и бестелесным божеством. Сказано даже, что само творение было актом любви, или по крайней мере постепенным созиданием поля, на котором Божественная Любовь могла бы задумывать свои символы и совершать себя в акте взаимности и самоотдачи и, если не изначальная цель творения, это может вполне быть его конечной целью и мотивом. Это не выглядит так сейчас, потому что даже если божественная любовь есть в мире, поддерживающая всю эту эволюцию существ, все же материал жизни и ее действие сделаны из эгоистической формации, разделения, борьбы жизни и сознания чтобы существовать и выжить в видимо безразличном, суровом или даже враждебном мире безжизненной и бессознательной Материи. В беспорядке и мраке этой борьбы все набрасываются друг на друга, с волей в каждом утвердить свое собственное существование в первую очередь, и только вторично утвердить в других, и очень частично для других; ведь даже альтруизм человека остается, по существу, эгоистическим и должен быть таким, пока душа не найдет секрет божественного Единства. Именно раскрыть это в его высшем источнике, принести это изнутри и излучать это наружу до последних ограничений - то, к чему обращено усилие Йоги. Все действие, все творчество должны быть превращены в форму, символ культа, поклонения, жертвоприношения; это должно содержать что-то, что заставляет это нести печать посвящения, принятия и трансляции Божественного Сознания, служения Любимому, самоотдачи, сдачи. Это должно делаться везде, где только возможно, в наружном теле и форме действия; это должно делаться всегда в его внутренней эмоции и с интенсивностью, показывающей, что это - истечение из души к Вечному.