Здешние девочки лет десяти играли в догонялки, и одна чуть не сбила меня с ног, лбом ударившись о бок. Я пошатнулся, всё-таки устояв, а бегунье на глаза попался Велимир. Она указала на него пальчиком и задрала голову, обращаясь ко мне:

– Это что? Трость? А если трость, почему ты носишь её на боку? А почему она плоская?

Я вспомнил подражавшего мне ребёнка в Быстроречье и оглядел детей с высоты своего относительно небольшого роста. Что я мог им сказать? Что рассказали им родители о случившемся в Ракушке? Если они не будут готовы к грядущим несчастьям, то вина за это падёт на взрослых, что оказались слишком трусливы, чтобы посмотреть правде в глаза. С металлическим лязгом я вынул Велимир из ножен, демонстрируя блестящую сталь переставшим играть и сосредоточившим всё внимание на странной вещице девочкам.

– Острый и смертоносный он предназначен защищать всех нас от внешних врагов, - объяснил я и не успел заметить, как одна из девочек неосторожно коснулась пальцем лезвия, из свежей ранки закапала кровь.

Но ребёнок и не думал плакать. Она зачаровано смотрела на алую жидкость, лизнула палец и широко улыбнулась:

– Солёная, совсем как море, - сказав это, пустилась со всех ног дальше по улице, а её маленькие подруги побежали следом.

Убрав Велимир, я вспомнил, что забыл спросить у них, где находилась мастерская Сахар, но всё-таки остался доволен. Ещё было не всё потеряно, в этих детях сидел крепкий дух, следовало лишь дать ему верное направление прежде чем он размякнет, отобрав волю к борьбе за жизнь.

Я прошагал ещё некоторое время, высматривая у кого бы спросить дорогу, но в этот пасмурный день улицы оказались практически пусты. Однако вскоре мастерская Сахар обнаружила сама себя, когда я наткнулся на полосатую рыжую кошку с отказавшими задними лапами, которой их заменяли два колеса, прикреплённые замысловатым механизмом к туловищу. Кошка громко мяукала, словно оповещая о своём присутствии и переходя мне дорогу. Она быстро исчезла за поворотом. Из любопытства направившись следом, я набрёл на тупик с обесцветившейся надписью «Сахар» на криво приколоченной дощечке. Широко открытая дверь гостеприимно приглашала внутрь, и я просто переступил порог.

С первого взгляда оказалось ясно, что здесь правил хаос. Стеклянные сосуды, наполненные разноцветной жидкостью, заполонили собой полки, на огне бурлил тяжёлый котёл, распространявший по помещению вязкий, вонючий запах, которому я не смог бы даже подобрать описание. На полу валялись части каких-то разобранных предметов и просто вещи вроде медного, перевёрнутого на бок, слава Предкам, пустого ночного горшка. Столы ломились от стопок и стопок записей и чертежей с заметками, написанными очень корявым и неразборчивым почерком.

Через лабиринт мусора и проследовала кошка, хорошо знакомая со здешним порядком. Она и привела меня в соседнюю комнату, гораздо меньшего размера, до верху заполненную полочками с разного рода приборами неизвестного мне назначения, некоторые из них попискивали и тикали. В одном, выполненном из стекла, абсолютно точно сыпался мельчайший песок, а в следующем я увидел собственное отражение, увеличенное в три раза.

За письменным столом восседала сама Сахар, расставшаяся с капюшоном. Её лысую голову обхватывал обруч с прикреплёнными к нему стёклышками множественных цветов и размеров. Сквозь два из этих стёклышек, прозрачных как вода и опущенных вниз, она смотрела.

Обойдя стол и приблизившись к ногам своей хозяйки, кошка громко и протяжно замяукала, привлекая к себе внимание.

– Лапка, - улыбнулась изобретательница, отрываясь от записей, которые вела, и нагнулась, подняв кошку с пола, усадила её на стол, почесав за ушком. Кошка поморщилась от удовольствия и замурчала.

Я кашлянул:

– Не хочу нарушать идиллию, но мне сказали, что ты обменяла заказ. Как это понимать?

– О, наша храбрая душа, - посмотрела на меня Сахар, стёклышки вдвое увеличивали её тёмные глаза.
– Я услышала о броне, которую куют в местной кузнице и захотела взглянуть. А, взглянув, поняла, что никто лучше меня не выполнит этот заказ.

– Это ещё почему?

– Потому что только мой сверх лёгкий и крепкий сплав сможет обеспечить тебя удобными и в то же время надёжными доспехами, если, конечно, ты всерьёз намерена одержать победу над врагом во много тебя превосходящим.

– А ты уверена в себе, - я недоверчиво прищурился.

Сахар только шире улыбнулась. Всё-таки не все участницы Собрания Девяти спасовали перед трудностями, спрятавшись в кусты. Я был рад, что ошибся в них.

– И когда будет готово?

– Я только взялась, но успею управиться, пока ты будешь тренировать свой отряд. Я и им броню приготовлю.

– Ты и правда веришь в наши усилия?

– Да, - подтвердила Сахар.
– Я и правда в них верю. А теперь, с твоего позволения, мне нужно вернуться к работе.

Я покидал непонятную мастерскую изобретательницы в приподнятом настроении, от прежнего гнева и чувства несправедливости не осталось и следа. Всё это время я убеждал себя, что чужое отношение к моим поступкам не так уж и важно, если то, что делаю, правильно, однако было приятно получить поддержку, а не столкнуться с очередной стеной скепсиса и отчуждения.