Подруга поспешно вернула изделие на место, на всякий случай вытерев ладони об одежду. Изобретательница оглядела пришедших к ней гостей с ног до головы… только одним глазом. В этот раз её лоб не обхватывал металлический обруч, сжатое меж бровью и скулой стёклышко красовалось на правой стороне лица, а левую скрывала тёмная повязка.

– У тебя что-то с глазом?
– обеспокоенно поинтересовалась Малка.

– Не то чтобы…, наверное, - рассеянно пробормотала Сахар.
– Но сейчас это неважно. Вы же явились за бронёй. Прошу за мной.

Мы последовали за изобретательницей. Миновали кабинет с непонятными приборами, который почти не изменился с момента моего последнего посещения. Только прибавилась ещё парочка непонятных штуковин на полках, вроде стеклянных глазных яблок в банках, по крайней мере я надеялся, что они были сделаны из стекла. Дальше располагался деревянный широко открытый люк с каменной лестницей, ведущей глубоко вниз.

Воздух тут был затхлый. Глазам пришлось привыкать к темноте, но недолго, дальше помещение заливал желтоватый свет, исходящий из стеклянных сосудов, расставленных по углам и шкафам. Перед холодной печью выстроился ряд манекенов, разодетых в доспехи. И они совсем не сверкали и едва ли походили на эскиз, который я когда-то рисовал. Мне даже захотелось вернуться в самую первую комнату и выбрать что-нибудь из представленных там образчиков.

– Я сосредоточила своё внимание на удобстве и функциональности, - начала объяснять Сахар, обходя плоды своего труда.
– И ещё важно, чтобы их было легко снимать, вот о чём я думала.

– Они не похожи на то, чего мне хотелось, - разочарованно пробормотал я, подходя к доспехам, стоящим в центре.

Блеклые будто покрытые пылью, хотя на них не было и пылинки, состоящие из мельчайших чешуек, которые я смог разглядеть лишь сейчас, подойдя ближе, издалека они сливались в единый материал. Наручи начинались от локтевого изгиба, но между ними и плечом располагалась тончайшая серебристая ткань, которую, как я понял, следовало носить под одеждой. Горло закрывала та же ткань рубахи, заменявшая кольчугу и бывшая длиной до самых бёдер (рубаха, заменявшая кольчугу! Это уже совсем не смешно). Чешуйчатый нагрудник надевался поверх и закреплялся почти незаметными ремешками.

Все остальные выглядели похожими на эти. Только у самого маленького из них, видимо, предназначенного для Малки, нагрудник был меньше размером, а наручей и вовсе не имелось, лишь тонкие кожаные перчатки.

Сахар довольно улыбалась, пока я безмолвно предавался унынию.

– Выглядит мило, наверное, - неуверенно проговорила Новжа.

– Можете забирать, - Сахар махнула в сторону деревянных ящиков, в которые можно было сложить доспехи.

Выбора не оставалось, да и не подходящий момент для придирок. Я мог рассчитывать лишь на одни доспехи, а получил целых пять.

– Что такого произошло в Перекрёстке?
– полюбопытствовал я, когда оставалось лишь отнести набитые доспехами ящики наверх.
– Почему некоторые лавки закрыты, а другие выглядят как после налёта?

– Хм...
– Сахар задумалась, словно обращаясь к самым пыльным закоулкам собственной памяти.
– Это случилось восемь лун назад. Слишком долго копилось негодование в сердцах людей, и в итоге произошёл взрыв. Спустя несколько недель после трагедии в Ракушке, некоторые стали делать вид, что никто ни на кого не нападал, а жительниц снёс в море ураган или нечто вроде того. Возмутительно для тех, кто имел родственниц и подруг в Ракушке. Поселение разделилось на жаждущих и дальше жить спокойной и размеренной жизнью и нежелающих смиряться с произошедшим. Во время стычки крупно досталось обеим сторонам, но серьёзно никто не пострадала. Так ничего и не добившись, группа смутьянок отправилась к горам. Говорят, собираются поселиться среди холмов, в Эхо их вряд ли пустят.

– Звучит сурово, - мрачно изрекла Димбо.

– Но ушли не все, - заметила Малка, намекая на ватагу, встретившуюся нам по дороге.

– Разумеется. Не все готовы разом бросить свой дом ради идеи, - проговорила Сахар.
– Желаю вам удачи. Да не оставят вас Предки в трудный час.

– Спасибо, - откликнулся я.

– И за броню благодарим тоже, - кивнула Димбо.

Так мы и оставили мастерскую изобретательницы. И кошка Лапка, и помощница Лежка как сквозь землю провалились. Наверное, в доме имелись и другие комнаты. Каким же большим и загадочным он был.

Пополнив запасы воды и провианта, мы загрузили доспехи и отправились дальше. Не обмениваясь и словом, под стук колёс размышляли о смутьянках, покинувших Перекрёсток и решивших не просто уйти куда-то ещё, но начать всё сначала. Смелые или всё-таки безрассудные женщины? Мне было даже жаль, что мы не застали самой стычки. Может быть удалось бы их рассудить, ведь это я и Димбо первыми увидели Ракушку после трагедии.

Но что толку от пустых размышлений?

Жемчужина не шелохнулась от нашего прибытия. Порой поселенки косились в сторону незваных гостей, а я так и не смог приметить прежних улыбок и беззаботности. Старушки, которые остались в памяти с прошлого раза, больше не расслаблялись на пляже, любуясь накатывающими друг на друга волнами. Часть бамбуковых построек стояла пустая или брошенная со всей домашней утварью. Матери не позволяли детям заплывать далеко. Некоторые из селянок строили дома поближе к бамбуковой роще и подальше от хранящего в себе опасность Несмолкающего моря. Но не то привлекло наше внимание.

Там, где волны встречались с берегом, на широкой, сколоченной из самого прочного бамбука подставке держалась лодка в шесть раз превышающая размерами всякую рыбацкую лодчонку. А с палубы, аккуратно, но твёрдо ступая по деревянным ступеням-дощечкам, спускалась Адигора. От этого нежданного видения я даже утратил дар речи.

– Что она здесь забыла?
– прищурившись, негодующе прошипела Новжа.

Заметив людей, беззастенчиво на неё пялившихся, стражница Эха направилась прямо сюда. У меня внезапно закружилась голова, и я опёрся о плечо Димбо, спрятав лицо за её внушительной, по сравнению с моей собственной, фигурой.