Рана затянулась, не оставив после себя и шрама, лишь тёмно-зелёную отметину на боку, похожую на дерево, раскинувшее спутанные ветви на коже. «Ещё две смерти», - мысленно повторял я, пока окончательно не свыкся с этим фактом. Теперь зная всё о пережитом ритуале, стоило беречь жизнь даже пуще прежнего, пусть это и нелегко воительнице, извечно подвергающей себя смертельному риску в бою. Но думать о таком было пока рано.

После стычки в лесу мой отряд проводил ежедневные патрулирования, проверяя, не нагрянули ли ещё имперцы, но больше никто так и не показался. Это приняли пусть с неявным, но всё-таки облегчением.

Мои волосы за прошедшую осень и зиму сильно отросли, и я почти узнавал в зеркале то лицо, что увидел там впервые всего несколько месяцев тому назад. Заплетя две косы по бокам, стянул их сзади в небрежный хвост зелёным лоскутом ткани. И волосы мешались гораздо меньше.

Малка убирала только светлую чёлку, зачёсывая её на бок. А Арчи, обзавёдшийся мускулами, вдруг перестал быть похожим на хрупкую нуждающуюся в защите деву, которую я увидел в нём при нашей первой встрече. Он сооружал высокий конский хвост и гордо и прямо держал спину, что прибавляло несколько сантиметров в росте.

Когда мы покидали город, никто не пришёл нас проводить, потому что и мы не планировали ни с кем прощаться. Хотелось уйти тихо, возможно тому причиной служило оружие, оттягивающее наши пояса. Никто кроме Свебелы не должен был знать, куда и зачем мы держали путь.

Вралета встретила нас, как заведено, табачным дымом. Димбо оставила Золотку в конюшне Быстроречья, долго с ней прощалась, и я точно разглядел слёзы, застывшие в глазах у объездчицы, когда она забиралась в ставшую тесной телегу. Малка устроилась спереди.

– Первая остановка - Перекрёсток, - сообщил я извозчице.

Вралета кивнула, тряхнув поводьями.

В этот раз мы никуда не заезжали, а ехали напрямик, добравшись совсем без приключений. Хотел бы я сказать, что Перекрёсток не расстался со своей обычной суетой, а здешние люди всё также были по уши погружены в любимую работу, которую сами себе находили. Но первая же лавка, которую мы миновали, оказалась заколочена, другую разворотили, только дверь качалась на погнутых петлях. Димбо наступила сапогом на рваный плакат и подняла его, вслух прочитав написанное:

– «Да поберут Предки закрывших очи на правду. И пусть пепел их развеют над бесплотной пустыней.»

– Что это значит?
– удивилась Новжа.

Пока нынешнее положение дел в поселении вызывало ненапрасные опасения, мне на глаза попалась рыжая кошка, ловко передвигающаяся на колёсиках. Лапка, так, кажется, её звали. Она снова куда-то торопилась, быстро перебирая передними здоровыми лапами. Но не успел я двинуться следом, как путь нам преградила девичья ватага зим тринадцати-четырнадцати. Вид у них был враждебный, а лица измазаны пылью.

– Что произошло в Ракушке?
– потребовала ответа одна из подростков, даже не удосужившись поздороваться с незнакомыми женщинами.

– Одни люди были похищены, а другие убиты, - отозвалась насторожившаяся Малка.

Девчонки удовлетворённо закивали и оставили нас в покое. Я заметил, как одна из них спрятала камень обратно в карман, который буквально расходился по швам от наваленных в него камней.

Димбо почесала в затылке:

– Хотела бы я знать, что здесь такое происходит.

– Спросим у Сахар.

Когда мы подошли к мастерской изобретательницы, кошки и след простыл. Может она вообще направлялась не сюда, либо намного опередила нас. В помещениях царил всё тот же беспорядок, но другого толка.

Деревянные манекены заполонили комнату, став её нынешними постояльцами. Разных форм и размеров, они служили подставками для частей доспехов. На головах, отделённых от тел, сияли отличные друг от друга шлемы (с забралом и без; украшенные перьями; и похожие на казаны для приготовления пищи). Громадная металлическая перчатка, в два раза превышающая размером человеческую руку и оставленная на одном из столов, удерживала толстую свечу, что горела, не расплавляя воск. Рваный лепесток пламени был угольно-чёрным и (я сверху провёл ладонью) холодным.

Под ногами лежал мусор: покорёженные и поломанные неудавшиеся изделия. Валялись скомканные бумажные листы, щедро испачканные чернилами, и даже нашлось место деревянным доспехам, нацепленным на стальной каркас, похожий на человеческое тело. Он просто сидел, прислонившись к стене, положив ногу на ногу как скучающий на посту стражник.

Новжа, залюбовавшаяся одним из шлемов с яркой кисточкой на макушке, осторожно сняла его с искусственной головы и попыталась надеть на свою.

– Не советую этого делать, материал, конечно, красивый, но жутко токсичный. У тебя волосы слезут, - предостерегла Сахар, появляясь из-за многочисленных рядов доспехов.