Главное, вся эта махаловка происходила прямо на автобусной остановке в Перми, напротив Верховного здания, где заседали депутаты и министры. Они, я знал, смотрели с высоты своих положений на этот захватывающий кинобо­евик. Среди них был министр спорта. Он, скорее всего, распорядился, чтобы со мной начал работать самый лучший в Перми тренер по рукопашному бою — скоро надо будет защищать честь целого края. А тут такой самородок возник из поселка Лесостепного.

В толпе, которая смотрела, как я круто расправляюсь с негодяями, был и Амбал! Он больше всех радовался моим победам и кричал: «Давай, Кир, мочи их! Покажи, какие мы — лесостепные!» Амбал, наверное, понимал, кто будет следующий, и всячески показывал мне, что он мой лучший друг, а не только земляк.

— Тише ты, не ори! — цыкнул на него наш участковый товарищ майор. — Что раздухарился? Это тебе не Лесостепной. Здесь надо соблюдать порядок.

Я краем глаза заметил, что нашему участковому помогают соблюдать порядок молоденькие полицейские с пермского вокзала. Они сдерживали толпу болеющих за меня. Я не видел, но точно знал, что здесь и Маришка, и мой верный друг рыжий Дениска, и Звездная Звезда Ленка. Теперь она убеди­лась, что у меня руки не макаронины, а настоящие рычаги.

— Константинович, хватит! — послышался голос мамы. Она меня по отче­ству называла в особых случаях. Мама тоже была здесь — с отцом. Тот опирался на костыли, но готов был броситься на мою защиту. Хотя это было лишним.

— Пап, все нормально. Я сам! — крикнул я ему и тут же пропустил удар. Точнее, не удар, а пощечину.

— Давай, вставай, Константинович! — легонько хлопала меня по щекам мама. — Целый день спишь.

— Мам, ну что ты пристала. Не дала такой сон досмотреть. — Я нехотя возвращался в реальность. О, каким я крутышом был, как я всех раскидал! Жаль, это было во сне.

— Умывайся, одевайся, — скомандовала мама. — Сейчас идем к отцу в больницу.

Вот пришли к отцу: я и. две его жены

На проходной в медсанчасти был уже другой охранник. Он не обратил на нас ни малейшего внимания. А мне хотелось, чтобы он спросил:

— К кому?

— К отцу! — с гордостью ответил бы я и показал свой паспорт. Но напар­ник вчерашнего супергероя не взглянул на мою поцарапанную физиономию с фингалом.

Отец нас встретил с улыбкой. Мы принесли лесостепновские гостинцы: грецкие орехи, мед. Еще мама сварила фасоль. Оказывается, все это вместе полезно при переломах.

Я, конечно, не стал пояснять, что орехи и мед от дядьки Мишки. «С чего это вдруг от него подарки?» — задался бы вопросом отец. А я-то знаю: потому что зоотехник к маме неравнодушен. Мне это конкретно не нравилось, и бате не понравилось бы. Может, он и не стал бы есть мед с орехами от дядьки Мишки. А ему сейчас нужны всякие витамины, микро­элементы, что там еще?..

К поеданию этой полезнятины присоединился и старичок с соседней койки. Он нахваливал маму и заодно — меня.

— Молодцы, что приехали поддержать отца, — и тут же добавлял с уве­ренностью: — Мои тоже должны в выходные приехать.

Я помнил, что к деду никто не ходит, он сам говорил.

— Должны, конечно, и сын, и внук, — подбадривал батя. — Вот мои за три тысячи километров примчались.

Отец с теплотой посмотрел на нас с мамой. Мне показалось, что глаза у него повлажнели, — я испугался за батин авторитет.

— Где остановились? — спросил отец у мамы.

— В общежитии.

— Хорошо отдохнули?

— Нормально! — поспешил я ответить вместо мамы. Хотя меня так и распирало рассказать отцу, как я зашугал пьяненького мужичка. Конечно, можно было бы и про крутой сон рассказать, где я всех негодяев нашей жизни отметелил. Ну, ладно.

— Опачки! Картина маслом! — в проеме дверей появилась круглолицая девица. — Встреча блудной семейки!

— Жанна, ты? — отец несколько опешил. — Ты что здесь делаешь?

— Я-то мужа пришла проведать! — подбоченилась она и скривила в ухмылке жирно накрашенные губы. — А вот что эти здесь делают?

— Жанна, прекрати.

— Мы не «эти», — мама излучала спокойствие. — Законный сын-перве­нец приехал проведать отца. А я на твоего мужа не претендую, успокойся.

— Жанна, давай не сейчас, — отец пытался как-то разрулить ситуацию.

— Нет, сейчас. Что, наследство прибежали делить? — вытаращилась на меня набитая дура Жанка.

— Я приехал к отцу! И не собираюсь ничего делить. Он живой! — заорал я и, тоже зло вытаращив глаза (насколько позволял синяк), попер буром на Жанку.

— Ты что, неадекват? — опешила она и поспешила зайти за спинку кро­вати. — Уйми его, Константин. Этого бешеного глиста.

— Кирилка, ну давай по-нормальному, — голос отца, кажется, дрогнул.

— Хорошо, пап. Не волнуйся! — взял я себя в руки. — Но я не глист, понятно! Не глист и. — у меня чуть не вырвалось «и не заморыш». Но понял, что это лишнее, — тут меня заморышем никто не называл.

— Сынок, пошли.— Мама меня взяла за руку и повела из палаты. — У них тут семейное.

— Да вы приходите, — вставил свои пять копеек дедок с соседней крова­ти. — Милые бранятся, только тешатся.