АННА ПЕТРОВНА (оглядываясь на Митю. Громко). Смотрю я, Люба, на твоего мужа, и так мне тебя жалко становится…

ЛЮБА. Опять вы, мамочка…

АННА ПЕТРОВНА. Не разговаривай: эта шляпка молчаливой неприступности требует. [Больно несчастные у нас в родне бывали, один даже в партии состоял, но от писателей бог миловал.]

Люба, улыбнись в пандан [148] ленточке.

ЛЮБА. Во время неприятностей я улыбаться не могу.

АННА ПЕТРОВНА. Слышите, до чего жену довели. (Молчание.) Молчит, сидит, пьесы сочиняет… Писатель… На писателя человек с колыбели учиться должен, а вы на монтера раньше готовились.

МИТЯ. «Раньше…» Спросите у самого Льва Толстого, чем он раньше занимался. На кавказском фронте золотопогонником был. Да знаете ли вы, что даже великий Ломоносов до двадцати лет на пляже Белого моря беспризорником бегал.

АННА ПЕТРОВНА. «Ломоносов» — одна кличка чего стоит… Вы бы еще каких бандитов назвали.

ЛЮБА. Вы хотите, чтобы Митя все бросил и у вас в шляпном магазине двери открывал.

АННА ПЕТРОВНА. Зачем двери? Вот у меня до прошлого года компаньоном был Саша Чернявский. Помнишь? Так он, бывало, и материал закупал, и отделку подбирал… Будь у меня сейчас такой помощник…

ЛЮБА. Оставьте, мамочка. Может быть, у Мити на литературу мировые способности есть.

АННА ПЕТРОВНА. С мировыми способностями люди до ста рублей в месяц зарабатывают, а он что получил? Из каждого театра по одному отказу.

ГНОМОВ. Соседям почтение. Где-то здесь на ваш адрес письмо было.

АННА ПЕТРОВНА. Гражданин Гномов, хоть бы вы на Дмитрия Николаевича повлияли.

ГНОМОВ. Пьет?

АННА ПЕТРОВНА. Хуже: пьесы сочиняет.

ГНОМОВ. Вы в домовой книге монтером прописаны, а сами потихоньку пьесы сочиняете. А разрешение на сочинительство имеете? Как. Где. Про кого пишете.

МИТЯ. А вам что? [Поэтический порыв взять на учет невозможно.

ГНОМОВ. Нет, можно-с. Вот в первый номер, например, одна барышня переехала. Я, говорит, поэтесса-беспредметница. И действительно, в комнате хоть шаром покати. Хорошо. Только познакомилась она с инженером из восьмой квартиры, а дня через два, гляжу, ей полную обстановку привезли. Я не вытерпел. Иду. Какая же, говорю, вы после этого беспредметница? — А кто же я, по-вашему? — Иждивенка, вот вы кто, говорю.]

МИТЯ. Какое же отношение это имеет ко мне?

ГНОМОВ. А такое, что в доме ни писать, ни сочинять частным лицам не разрешается.

МИТЯ (уходя). Люба, когда он уйдет, ты меня позови.

ЛЮБА. Товарищ Гномов, зачем вы вмешиваетесь в гущу семейной жизни.

ГНОМОВ. Любовь Ивановна, я при вашей мамаше скажу: ваша забота — моя забота, ваш интерес — мой интерес, ваш супруг — мой супруг, но когда вы в нем разочаруетесь, постучите только мне в стенку. Понятно. А пока — почту примите.

ЛЮБА (в дверь). Митя, Митя, тебе письмо.

МИТЯ. Из театра… (Вскрывает.) «Ваша пьеса…» Люба, ущипни меня. Крепче.

АННА ПЕТРОВНА. Целый год замужем, и того не умеет.

МИТЯ. «Ваша пьеса принята к постановке… Сегодня в пять часов зайду к вам для личных переговоров. Заведующий литературной частью — Саша Быстрый». Читайте, Люба, Анна Петровна…

АННА ПЕТРОВНА. Может, почтальон адресом ошибся?

ЛЮБА (беря конверт). «Драматургу Дмитрию Николаевичу Сизову…»

МИТЯ. Драматургу…