Криденс влез рядом с ним, закинул сумку назад и вытянул ноги:

— Ты сорвал мне приглашение на свидание.

— Телефонную связь и социальные сети никто не отменял, — отмахнулся Геллерт. — И потом, при чём тут я? Её сестрёнка ждёт.

Криденс фыркнул, но желание ругаться пропало, как не было.

— Я голодный, — признался он спустя пару секунд. Геллерт вздохнул, но мотор завёл.

В дороге молчали. Криденс откровенно не мог придумать тему для беседы, да и Геллерт не любил болтать за рулём, об этом он знал уже давно. Так что разговор начался только за столиком японского ресторанчика неподалёку.

— Ну что ж, — Геллерт вертел в руках заранее лежавшие на столе палочки, — программу мы тебе сочинили, и на интересующий нас с тобой момент ты делаешь короткую дорожку — в дополнение к обязательной. И делай, делай… Но на замену я предлагаю тебе вращение.

Криденс отхлебнул чаю. Неудивительно, он бы и сам включил туда именно этот элемент.

— Какое? Волчок, либелу? Или?..

Геллерт помолчал, сжимая в пальцах несчастные палочки так, что Криденс всерьёз за них испугался.

— Моё, — выдавил он. — Из ласточки через волчок в стоячее. Думаю, ты сам понимаешь, о каком конкретно я говорю.

Криденс медленно выдохнул. Признаться, на такое он даже надеялся. Это было бы лучше и проще всего. Проще — для достижения поставленной цели.

— Хорошо, — дипломатично ответил он, — я это умею, ты знаешь. Ты ведь не против, если я этот момент буду пересматривать? Чтобы не налажать?

— Я только за, Криденс, — выдохнул Геллерт, отбрасывая, наконец, палочки. — Если ты меня скопируешь, это будет идеально. Только не падай, будь добр. И на колени не вставай.

Криденс подавил вздох:

— Конечно. С колен вскакивать в заход на прыжок, да ещё в конце программы — это же охренеть можно. Я не настолько, знаешь ли, хорош.

— Может, и настолько, — неожиданно протянул Геллерт, — но всё же это будет слишком. Надеюсь, такого намёка ему хватит.

Он замолчал, и Криденс не рискнул задавать вертевшийся на языке вопрос: «А если нет?..»

— По-твоему, я действительно перегнул? — поинтересовался Геллерт пару роллов спустя. Криденс прищурился. Здрасьте, приехали, это что? С ним советуются?

— По-моему, да, — пробормотал он в ответ. — Я понимаю, что вы так всегда, но… если ты решился на примирение, пусть не сейчас — постарайся не усугблять. Это хотя бы логично.

Геллерт поморщился, но не возразил.

Криденс угрюмо поболтал палочками с васаби в пиале с соевым соусом.

До того проката, на котором он покажет слегка изменённую программу, хотелось попросту дожить.

========== Глава 7 ==========

Для Персиваля Грейвза и его команды каждое межсезонное лето сливалось в один день. День, наполненный тренировками, прокатами, примеркой костюмов, одной и той же музыкой, срывами и падениями — которые, конечно, были не так уж страшны, всё же они случались на тренировках, а не на соревнованиях… но тем не менее, чем их было меньше, тем лучше, разумеется. Это межсезонье исключением не стало.

Правда, нынешний «бесконечный летний день», разумеется, был для Персиваля не совсем обычным. Точнее даже, далеко не обычным. Помимо всего, что всегда давало ему лето, в этом году рядом с ним был Ньют.

Естественно, на катке они по-прежнему вели себя, как ни в чём не бывало. Но тем не менее, всевидящая Куини как-то раз подошла к ним, обняла обоих и, прошептав: «Поздравляю», быстренько убежала. Ньют тогда, помнится, пару раз моргнул, а потом уткнулся Персивалю в плечо и засмеялся негромко. И выдавил что-то вроде: «Конечно, она должна была догадаться». Конечно, должна была… да и спокойнее как-то становилось. По крайней мере, на тренировках можно было не дёргаться, если вдруг забылся и начал любоваться — не как подопечным, а именно как партнёром. Даже если Куини с Серафиной и замечали лёгкие изменения в его поведении, то либо молчали, либо улыбались — с мягким пониманием. И безо всякого удивления. А его Персиваль не любил.

То, что они с Ньютом вытворяли за эти три месяца вне работы можно было, пожалуй, охарактеризовать ёмким и в то же время обтекаемым словом «встречались». Ночёвки то у одного, то у другого, тёплые ночи — и жаркие тоже, но чаще нежные и ласковые: уткнуться друг другу в плечо и спать, слишком уж они уставали — прогулки по «их» парку, кафе, кинотеатры… В самом начале отношений они умудрились выбраться на премьеру «Варкрафта» и тут же загореться идеей показательных выступлений, саундтрек у фильма был замечательный, а Серафина усмехнулась и одобрила со словами: «Ньют, из тебя действительно выйдет отличный мальчик-волшебник. Только не отращивай усы. И не наклеивай».

А иногда они просто оставались после тренировки на катке — чаще всего ненадолго, только вдвоём, на привычном диване в тренерской, выпить дурацкого автоматного кофе и горячего шоколада, побыть рядом в привычной обстановке — в конце концов, тренерская давно уже стала для них чем-то вроде арендуемого второго дома, временного, в который можно было прийти, если что-то случилось в своём. В один из таких вечеров Ньют привычно перемазался в какао, и Персиваль, как ему давно хотелось, попытался стереть ему шоколадные «усы» большим пальцем — и не сумел: палец Ньют немедленно всосал, лизнул по всей длине несколько раз, и всё предсказуемо закончилось тем, что он безо всяких предупреждений стёк на колени и взял у Персиваля в рот, не давая ни опомниться, ни возразить. И при этом он так смотрел снизу вверх, так усмехался, умудряясь при этом охватывать губами головку, что очень скоро пришлось напрочь забыть, где они, что происходит за дверью, и заперта ли, строго говоря, эта самая дверь. А после — сел рядом, опустил голову на плечо, а руку слабо соображающего Персиваля — себе на пах, и выдохнул: «Рано или поздно это должно было случиться в тренерской, Перси, сам понимаешь, только поедем уже куда-нибудь, а то нечестно получается». Но вместо поездки Персиваль отдышался, молча спустил с Ньюта штаны и попросту оказал ответную любезность. До квартиры Ньюта они в тот вечер, конечно, доехали, но там и отрубились. Хотя оба рассчитывали на продолжение, усталость диктовала свои условия.