Григорий Спиридонович, войдя в кабинет, остановился и, пристально всмотревшись в председателя, поднявшегося со стула, крикнул:

— Борода!

— Здорово, друг! — откликнулся тот и сам пошел навстречу Спиридонычу.

Они стали наперебой расспрашивать друг друга о товарищах по ссылке и каторге.

— Где Никита Шорин?

— Говорят, в Брянке.

— А Кузьма Мальцев?

— До прошлого года был со мной в Енисейске, а потом перевели в Гольтявино.

— Ничего, друг, скоро все здесь соберемся. Кто в Братске, кто в Момыре, кто в Пинчуге и Кулакове, но всем одна дорога — через Красноярск.

— А где Свердлов? — спросил в свою очередь Спиридоныч.

— Приезжал вчера из Назимова один товарищ, говорил, что Якова Михайловича в Монастырском уже нет.

— Не прозевать бы его.

— Яков Михайлович сам разыщет нас. Не поедет он в Питер без того, чтобы не побывать в «Красноярской республике».

— Это что за республика? — спросил Лазо.

— Ленин так назвал наш большевистский Совет в девятьсот пятом году, когда третий Сибирский запасный батальон помог нам освободить арестованных, а потом мы сами отпустили солдат по домам.

Было за полночь, когда Лазо, наслушавшись живых и любопытных рассказов Спиридоныча, поднялся и сказал:

— Пойду отдохну на часок.

— Не на часок, а часов на пять, — шутливо поправил его Перенсон. — Где будешь спать?

— С солдатами.

— Иди, Сергей Георгиевич! Тебе утром предстоит трудное дело, но действуй решительно.

Назарчук, разбудив чуть свет Лазо, доложил:

— Рота в полной боевой готовности!

Дело, на которое намекнул накануне Перенсон, заключалось в том, чтобы сначала захватить телеграф на Воскресенской улице, а затем овладеть военными складами, находившимися в Куйсумских горах.

Лазо наскоро умылся и поспешил на улицу, занесенную свежим, выпавшим за ночь снегом. Ветер, подхватывая снежные хлопья, взвихривал их воронками, поднимал вверх и обрушивал со свистом на прохожих.

— Веди! — приказал Лазо.

Назарчук громко скомандовал:

— Рота! Слушай мою команду! Нале-во! Шагом марш!

Проваливаясь в снег, солдаты тем не менее шли весело. У почты Лазо отделил трех солдат и вошел с ними в помещение. В этот ранний час посетителей еще не было. За перегородкой со стеклянными окошечками стояло несколько столов, за одним из них старенький чиновник, с седыми подстриженными усиками и в пенсне, старательно писал.

Лазо дернул дверь, ведущую за перегородку.

— Сюда проходить не дозволено! — предупредил чиновник. — Если письмишко хочешь на родину послать или посылку, то могу написать адресок.

— Мне нужно попасть именно за перегородку.

— Мало ли что нужно… Иди отсюда, голубчик!

В эту минуту боковая дверь, которую Лазо сразу не заметил, открылась, и в комнату вошел другой чиновник.

— Никита Онуфриевич! — обратился вошедший к старичку, но, увидев солдат и узнав среди них Лазо, удивленно воскликнул: — Вы ко мне?

Только сейчас Лазо обратил внимание на вошедшего Семибратова, которого он не видел с того вечера, когда тот принес ему телеграфную ленту. Семибратову не хотелось, чтобы чиновники телеграфа знали о его знакомстве с Лазо, имя которого склонялось в городе, и эта нерешительность Семибратова не ускользнула от Сергея Георгиевича. «Не буду его смущать», — решил Лазо и строго спросил:

— Как пройти в аппаратную?

— Зачем?

— Я представитель Совета рабочих и солдатских депутатов.

— Тогда пожалуйте со двора, здесь хода нет.

Семибратов понимал, что намерен сделать Лазо. Возвратившись в аппаратную, он предупредил телеграфистов:

— Сейчас сюда войдет представитель Совета рабочих и солдатских депутатов. Митинговать не допущу. Продолжайте работать!

Монотонно жужжали аппараты. Чиновники одобрительно отнеслись к словам Семибратова, им хотелось убедиться, как он будет держать себя с представителем Совета.

Лазо вошел, остановился на пороге, окинул всех быстрым взглядом и, найдя Семибратова, поманил его пальцем. Тот нехотя приблизился.

— Что-то у вас скучное лицо, — заметил Лазо и шепотом добавил: — А ведь обещали помогать.

— Нездоровится… А от своих слов не отказываюсь.

— Так вот с этой минуты, товарищ Семибратов, вход в аппаратную всем, кроме служащих, запрещен. Все телеграммы давать на контроль представителю Совета, он неотлучно будет здесь находиться.

Семибратов хотел возразить, но Лазо опередил его:

— Приказ выполнять беспрекословно!

Установив в почтовом помещении посты, Лазо поспешил с ротой к военным складам. За Черной сопкой бушевала метель, в снежном тумане ничего нельзя было различить на расстоянии шага.