Я вижу дверь. Высокую, красную, сильно выделяющуюся на фоне всей этой серой массы, от которой исходит нежное свечение. Открываю её и проваливаюсь в темноту. Плотную, в которой не видно ничего, даже собственных рук и ног.

Картинка меняется, и вот я уже в знакомой комнате, сижу на коленях, что-то шепча себе под нос. Человек, стоящий позади меня, смеется, что-то подбрасывая в руке. Секунда, и в комнате раздается свист хлыста. Я знаю эту комнату, знаю этого человека. Мне пришлось здесь побывать, когда миротворцы меня арестовали и посадили в эту камеру, ежедневно пытая, думая, что я что-то знаю о Революции. Тогда я абсолютно ничего не знала, но они были уверены, что я вру. Сноу точно был в этом уверен.

Свист, удар, нечеловеческий крик, отдающийся от посеревших со временем стен эхом — вот и всё, что можно было услышать тут. Пятна крови, крапинками «украшающие» пол и стены, привлекают внимание, заставляют сосредоточиться на них, чтобы не сойти с ума от адской боли в спине, пожирающей тебя полностью.

Смех, ругательства, а потом новый удар вдоль позвоночника, чтобы я могла прочувствовать всю мощь. Умоляю прекратить, оставить меня в покое, клянусь, что ничего не знаю, но меня не слушают. Кажется, им нравится просто меня мучить.

Свист, но удара нет. Открываю зажмуренные глаза, вглядываясь в пустоту перед собой. Нет ничего, даже стен, которые я успела изучить за всё то время, пока была в капитолийских темницах. Громко всхлипываю, обхватывая руками свои истерзанные ударами хлыста плечи.

Свист, и я просыпаюсь. Громко кричу, отмахиваясь от чьих-то рук, что настойчиво тянутся ко мне. Плачу, даже не пытаясь утереть соленые дорожки, только громко всхлипываю. Так, как во сне.

— Ну же, Эффи, тише. Всё хорошо, — ласковый голос раздается где-то совсем рядом, а потом меня наконец обнимают чьи-то сильные и ласковые руки, привлекая ближе к себе. Утыкаюсь носом в широкую грудь, руками обвивая теплую шею. Хеймитч крепко обнимает меня, медленно гладя по спине. — Это был просто сон. Ничего этого не было. Всё хорошо, успокойся.

Сон. Кошмар. Очередной. Слишком реальный, чтобы быть неправдой. Кошмар, в котором я вновь и вновь вижу всё, что со мной происходило после ареста. Переживаю те пытки и наказания в камере, пытаясь убедить себя, что этого больше не будет, что это просто мое больное воображение. Получается плохо.

— Тише, принцесса. Никто тебя больше не обидит. Я здесь. Я рядом.

Мои всхлипы становятся реже, дыхание медленно выравнивается, а Хеймитч постепенно расслабляется, не собираясь меня выпускать из объятий. В очередной раз он прижмет меня крепче к себе, уткнется носом в затылок, охраняя мой сон. Каждый раз мне становится легче засыпать.

Вот только это не всегда спасает.

========== 13 Помни, что я люблю тебя, принцесса. ==========

Этот день — самое главное событие в жизни каждой девушки и женщины, которые мечтают об этом долгие месяцы. Грезят о торжестве длинными бессонными ночами, продумывая всё до мелочей. Мечтают, чтобы всё прошло идеально, чтобы это запомнилось на всю жизнь. Не только им, но и гостям.

Моя свадьба была испорчена. Точка невозврата началась тогда, когда я пригласила его, Хеймитча, на торжество. А он согласился. Хотя и не должен был.

Это было больно. Больно было видеть его напряженную фальшивую улыбку, сожаление и грусть в серых глазах, обреченное выражение лица. А ведь всего этого не было бы, если бы он был чуточку смелее. Сейчас бы Хеймитч стоял рядом со мной, по-хозяйски притягивая к себе за талию, а не Тобиас. Это Хеймитч одел бы кольцо мне на палец, доказав всем, что я его. Во всех смыслах. Сейчас Хеймитч бы не делал вид, что несказанно рад за нас, желая нам удачи в супружеской жизни.

— Я отойду на минуточку, — тихий шепот Тобиаса выдергивает меня из мутного водоворота печальных мыслей, возвращая в реальность. Киваю, широко улыбаясь. Надеюсь, моя улыбка выглядит настоящей. Сейчас я готова расплакаться. Отнюдь не от счастья. Сердце рвется к другому. Сердце любит другого. Только другой опоздал.

— Могу я пригласить тебя на танец? — этот голос я узнаю из тысячи. В нём сквозит печаль и забота, окутывая меня полностью, точно плащом. Легкая хрипотца придает ему некой загадочности, от которой мурашки пробегают по телу. — Надеюсь, жених не будет против, — Хеймитч обходит меня, останавливаясь напротив, отпивая немного игристого шампанского из высокого бокала. Темно-синий костюм идеально сидел на нём, будто он сшит специально для него.

— Можешь, конечно, — уголки губ опускаются вниз, а в глазах стоят слезы. Невыносимо трудно изображать из себя счастливую. — Тобиас не будет против. К тому же, он отошел сейчас, — слегка развожу руками, показывая, что моего новоиспеченного супруга тут нет. Хеймитч улыбается, ставит бокал с недопитым шампанским на столик, подавая мне руку. Сердце начинает биться быстрее, а руки немного дрожат, выдавая всё мое волнение.

— Не бойся. Я не кусаюсь, — он слегка смеется, замечая мое замешательство. Я не боюсь тебя, Хеймитч Эбернети. Никогда не боялась.

Медленная музыка раздается на всё помещение, создавая какой-то поистине магический момент, полный нежности и страдания. Многочисленные гости, в основном приглашенные Тобиасом, кружатся в медленном танце, не обращая ни на кого внимание. У них есть только их вторые половинки, улыбающиеся и счастливые.

— Почему ты не счастлива, принцесса? — вздрагиваю, поднимая взгляд на Эбернети. Он еле-еле улыбается, осторожно ведя меня в танце. — Разве невесты обычно не радуются, когда выходят замуж? — его рука на моей талии кажется почему-то невообразимо тяжелой, а голос слишком громким.