Смотри. Ты виноват, ты. Твоих рук дело, твоих. Ты создал Альтрона, из-за тебя погибли твои единственные в этом мире друзья. Из-за тебя погибла команда и ни в чем не повинные люди. Именно твои руки всегда будут в крови…

Старк схватился за грудь, чувствуя, как внутри страшно давит, что-то шевелится.

Тони закричал, когда Ванда с силой сжала собственные пальцы в кулак и костюм Железного человека прогнулся на груди, буквально вдавливая реактор вовнутрь. Что-то мерзко хрустнуло, и Старк обернулся, вдруг оказавшись в светлой просторной комнате.

Кровать, двухъярусная, деревянная, красивая. Фотообои с изображением леса, зелёного-зелёного, словно чистый изумруд. И речка. Куча игрушек, разбросанных по комнате, стопка разноцветных комиксов, книжек про космические путешествия. Люстра в виде Сатурна. Старк подошел к письменному столу, где в хаотичном порядке лежали школьные учебники. Из-за двери доносился детский смех. И вдруг уши пронзил звук сирены, такой громкий и страшный, что мгновенно похолодело внутри. Тони растерянно закружил по комнате и остановился, широко раскрыв глаза: прямо посередине лежала ракета. Достаточно большая, массивная, чёрная и с яркой надписью: Старк. Тони прижался к стене, не понимая, как она тут оказалась, среди осколков битого стекла, ошметков стен и той самой люстры. Мужчина взглянул вверх и обомлел. Огромная дыра зияла в потолке, он даже видел кусочек голубого неба над головой.

От сирены, уже давно стихшей, всё ещё гудели уши, но он услышал детский плач. Недоуменно повертел головой, не понимая, откуда он доносится, и заметил под кроватью движение. Нагнулся, стараясь близко не подходить к ракете, и увидел девочку, маленькую, с белым от рассыпавшейся штукатурки лицом. На щеках остались дорожки слёз. Она хныкала, сжимая ручки в кулачки и в глазах был такой ужас и страх, что Тони стало не по себе. Он увидел, как чьи-то руки обнимают девочку.

Старк пошатнулся, не в силах смотреть в уже далеко не детские глаза, и кинулся прочь из комнаты.

– Ты видишь? Вот так всё и было, — хрипло прошептала Ванда, и Тони узнал в ней ту самую девочку. — Раскаиваешься? Осознаешь хоть что-нибудь? Собираешься ли извиняться?

Тони закашлялся, было трудно дышать, кажется, ему сломали рёбра. Боль была такой сильной, что темнело в глазах.

– Молчишь, — грустно заключила девушка, и железная броня на ноге с треском стала гнуться.

Старк заорал, чувствуя, как нога неестественно выгибается в сторону.

– Прекрати!

Уголки губ Ванды дёрнулись.

– Тоже самое говорила и я, когда перед моими глазами маячила твоя ракета.

– Прости, прости! — зашептал Старк, пытаясь судорожно выпрямить неслушавшуюся ногу.

Ванда смотрела на Тони и понимала, что уже ничего к нему не чувствует. Он был в её власти, она миллионы раз прокручивала в голове вопросы, которые станет ему задавать, но сейчас они будто выветрились. Она не хотела с ним разговаривать. Она показала ему самый страшный момент своей жизни, но даже это не впечатлило такого черствого человека, как Старк. Он кричал и плакал от нестерпимой боли в сломанных конечностях, но не испытывал раскаяния. Ванда разочарованно отступила.

Пальцы в последний раз сложились в диковинную фигуру, на кончиках вспыхнуло красное пламя. Она видела, как Тони в ужасе смотрит на её руки и пытается сделать хоть шаг, хоть одно движение в сторону.

Стены ходили ходуном, потолок трясся так, словно его бомбили. Колонны кренились в сторону, падали, поднимая за собой клубы пыли, бетон шел трещинами.

Ванда устало прикрыла глаза, понимая, что больше не может плакать. Мычание Старка не вызывало в ней ничего, кроме отвращения. Она обещала, что он умрёт — значит, он умрёт. И никакой щенячий испуганный взгляд не даст ему и шанса. Ванда вскинула руки, ощущая, как сила рвётся из неё больным потоком, как вдруг её схватили за локоть. Она недоуменно повернулась и увидела Пьетро. На мгновение она застыла, удивленно хлопая ресницами. В душу закралось подозрение, что это галлюцинация. Но разве от галлюцинации так болит сердце?

– Ванда, сестрица, остановись, — он подошел ближе, нагнулся почти к самому уху, шепча родным голосом родные слова. Волосы на затылке зашевелились.

Он аккуратно взял её ладонь в свои руки, не обращая внимание на молнии, змеями извивающиеся на её пальцах.

– Но… разве. Он должен умереть. Расплатиться за все свои грехи.

– Церковь рушится. Сейчас обвалится потолок и нас всех завалит.

– Так уходи.

– Опять прогоняешь? — печально улыбнулся Пьетро, касаясь другой руки.

– Ты бросил меня.

Лицо Пьетро потемнело.

– Прости меня, — он уткнулся лбом ей в плечо. — Прости меня за это. Я виноват. Давай уйдем, брось его.

– Мы обещали, что отомстим. Он обязан умереть.

– Мы не вправе никого убивать, не вправе вершить правосудие.

Ванда зло уставилась на брата:

– А раньше ты об этом молчал.

– Я многое осознал. Не зря же я ушел, узнав, что Альтрон хочет уничтожить мир. Я не хочу ничьих смертей, я не хочу убивать. Давай не будем превращаться в самого Старка.