Через пять ходов все это и исполнилось. Черные вынудили противника поменять ферзей, и игра постепенно скатывалась к неутешительному для Ровиаса финалу. Наконец младший брат Хора с трагической миной протянул сопернику руку, когда тот получил три лишних пешки в комплект к своей ладье.

– Сдаюсь, - объявил Ровиас.
– Меняем цвета. И вот тут уже я могу кое-чем тебя удивить.

– Вот как?
– приподнял бровь Эвальд.
– Спасибо, что предупредил.
– И двинул ферзевую пешку - судя по раздосадованному лицу соперника, готовился тот совсем к другому.

– Я ж говорю: одна сплошная неожиданность, - прокомментировал Ровиас.

Они продолжали. Черные снова ставили слона на большую диагональ, а белые невозмутимо выдвигали пешки, и совсем скоро Юнари обнаружила, что позиция почти повторяет начало предыдущей партии - только с переменой цвета.

– Ну вот. Опять, - хмыкнул Ровиас, который тоже это заметил.
– И опять полезешь?

– Кто знает, - неопределенно пожал плечами Эвальд.

На этот раз обе стороны действовали довольно осторожно. Черные выжидали, а белые, укрепив в центре своего коня, старательно маневрировали, более пытаясь развернуть фигурную активность, избегая пешечной. В конце концов произошел размен ферзей, и тут уж началось самое интересное. Вслед за ферзями пошли ладьи, и маневры развернулись с новой силой: конечная фаза игры означала выход на поле неповоротливых королей, каждый из которых стремился прорваться к пешкам соперника, используя пару оставшихся легких фигур. И здесь немалую пользу приносило наблюдение за стратегиями сторон.

Ровиас топтался на месте, перекрывая для соперника все пути проникновения на чужую территорию: видимо, черные уже смирились с надвигающейся ничьей и все ждали, когда её предложат. Однако Эвальд, все больше времени тратя на обдумывание новых ходов, пытался пролезть сквозь эту защиту. И, наконец, пожертвовал для этого пешку. Бывшая некогда мирной позиция моментально оживилась. Зашевелились пешки, стремясь к последним горизонталям, а последняя пара одноцветных слонов пыталась им в этом помочь. Разменяли и слонов.

Теперь Ровиас и Эвальд надолго застывали над каждым ходом: считали. Не оценивали позицию, а просто считали: “Я сюда - он сюда, я сюда - он сюда”. От результатов этих подсчетов зависело самое главное: кто успеет первым привести пешку. Юнари не любила эндшпиль, особенно подобные позиции, где все решалось чуть ли не математически. Хотя существовали позиции, в которых прорывалось самое настоящее творчество.

Противники оживились. Каждый уже выбрал свою проходную и уверенно двигал её к нужному месту. Первым встал белый ферзь. Без шаха. Следующим же ходом на доске появился черный.

– Вот это надолго, - протянул Эвальд.

– Ещё посмотрим, - Ровиас глядел бойцом: проведя своего ферзя, он получил надежду, что сможет как-то получить перевес, съев оставшиеся пешки противника и снова разменявшись, чтобы повторно провести те, что имелись у него.

– О да, посмотрим, - усмехнулся Эвальд, и оба опять погрузились в длительный счет.

Пока в обеих головах проворачивались длинные ветки вариантов, Юнари пыталась сделать вывод об обоих на основании этих партий. В первую очередь о Ровиасе, которого она сегодня увидела впервые. Этот молодой человек очень неуютно чувствовал себя в позициях, где требовалось импровизировать: он привык следовать плану и напрягался, если приходилось действовать своим разумом. В какой-то мере это качество не могло не проявляться в обычной жизни, вне черно-белых клеток. То, что Ровиас после размена ферзей стоял на месте, означало отсутствие у него напористости. Он смирился с нейтральным результатом, в то время как Эвальд выискивал пути к победе.

Тем временем на доске продолжалось веселье. Белый ферзь давал один шах за другим, пытаясь отобедать пешками и при том сохранить выгодную позицию для своего короля, которого тоже могли начать шаховать. Эвальд с довольной улыбкой считал ходы: после пятидесяти без движений пешек и взятий ничья присваивалась автоматически. Однако до того не дошло, и в конце концов Ровиас сам протянул другу-сопернику руку.

– Полтора на половину, - объявила счет Юнари.
– Меняем цвет.

– Да погоди ты, - возмутился Эвальд.
– Мы не железные пять партий без перерыва играть, дай хоть чая попить.

– Он уже остыл, - пожала плечами Юнари, давно опустошившая свою чашку.
– Надо принести ещё - ведь я уже немало оттуда выпила.

– Ровиас?
– приподнял бровь названый братец.
– Ты вроде как хозяин, помоги же гостье. Ну и мне заодно. И себе, так что не обижайся, - тут он опять широко улыбнулся, - на обиженных воду возят.

– На мне её и так возят, - заявил Ровиас и исчез в дверях с чайником, позволяя двум Мистералям наедине обсуждать его персону.

– Как он тебе?
– негромко спросил Эвальд.

– Мил, - лаконично отметила Юнари. Некоторое время помолчав, она все же решила продолжить: - Он только с тобой так себя ведет? Просто… Я понимаю - ты, у тебя случай особенный, однако ещё один наследник, ведущий себя несерьезно, - это слишком для Грозового Мира.

– Ты ведь видела Хора?
– пожал плечами Эвальд.
– В этой семье не рождаются такие, как я, так что у Ровиаса серьезности хватает, но он нередко от этого устает и с радостью выплескивает все эмоции при встрече со мной. Не забывай, мы уже полгода друг друга не видели. Если вы останетесь наедине, Ровиас проявит больше сдержанности, но со мной он привык так себя вести. В общем, ты права, я не очень хорошо влияю на людей.