«И это все, на что способен враг? — удивился Даин. — Едва ли…»

Люди и гномы праздновали победу; лесные эльфы добивали орков и восстанавливали нарушенные ряды. Боевые стяги вновь развевались над ними, и рог радостно возвестил о передышке. Краткий момент торжества.

И все сразу затихли и посерьезнели, заметив, как горизонт задымился и вновь почернел, будто его сплошь затянуло гарью и копотью.

Неторопливо и монотонно надвигалась основная вражья армия: первая многочисленная волна оказалась лишь ее авангардом. За бесконечными рядами всадников — высоких гундабадских орков на злобно скалящихся варгах, весело помахивающих палицами, шестоперами и шипастыми булавами — медленно ползли катапульты. Тяжелые орудия тащили едва прирученные, злобные волки, рычащие и огрызающиеся, кусающие всех подряд; надсмотрщики с криками охаживали их хлыстами. Следом спокойно и мерно топали пешие в прочной броне, при щитах, вооруженные всеми дарами злобного оружейного бога, явно благоволящего нынче темной стороне… И не было им ни конца, ни края, как будто обрушилась где-то плотина добра и света, и все зло на земле устремилось на этот узкий участок черной земли перед Одинокой горой, укрытый серым пеплом, щедро политый кровью, усеянный трупами! Небу не давали дышать стаи крылатых вампиров — сегодня они поживятся на славу, напьются теплой кровушки… Стервятники, сопровождающие армию эльфов от самого Лихолесья, сразу пропали, завидев их. Ничего, прилетят попозже — скорбной тризны хватит на всех!

Неудержимым валом орки ринулись в атаку. Варги кусали оборонявшихся, нанося рваные раны, длинные копья первых рядов всадников доставали эльфов даже сквозь щиты и доспехи, здоровущие гоблины в первых рядах крушили все перед собою, сминая оборону… Катапульты со скрипом метали огромные камни, сея сумятицу, нанося серьезные потери. Ринглин с гневом обернулся — и, на миг утратив хладнокровие, тут же пропустил удар. Одна надежда на девушек ополчения. Он мог лишь стиснув зубы смотреть, как гибнут его друзья и родичи…

***

«Да откуда они все берутся?» — думал Бард, отбиваясь мечом от наседающих орков. Стрелы закончились еще в самом начале боя. Пока что он справлялся: ярость, ненависть ко всему миру и боль потери давали ему силы биться до последнего. Плечом к плечу с Бардом сражался гондорец. Он-то чувствовал себя в своей стихии, успевал даже присматривать за отчаянным лучником. И несколько раз спас того от верной смерти — эсгаротец бился яростно и безоглядно, и слишком открывался врагу.

А ведь он, житель южного королевства, давно должен был быть на пути к дому. Но он решил задержаться — навестил было Ингрид в эльфийском шатре… и не смог оставить сраженного несчастьем Барда. А его товарищи спешили в белокаменный Минас-Тирит и не стали дожидаться одного бойца.

Ополченцы и стражники держались стойко, а вот горожане… Их поддерживал лишь страх, что орки, победив, отправятся к Эсгароту, чтобы разграбить и разрушить все, оставшееся после пожара. И истребить жителей. Кроме женщин, возможно — их ждала еще худшая участь. Страх, отчаянный, последний страх за тех, кто остался за их спинами, за семьи и близких, заставлял людей драться, даже если они были безразличны к своей жизни. Первый напор они выдержали легко и кричали в восторге от быстрой победы. Но теперь все было куда хуже… Поначалу Бард заражал их своим бесстрашием и отвагой, но все на свете имеет предел, и эсгаротцы начали сдавать. Нет, они не бежали с поля боя, а просто гибли один за другим: от укусов бешеных варгов, от ударов длинных копий и булав их всадников, от вражеского клинка, от летучих тварей, падающих с небес и впивающихся в раны. Хорошо еще, что завидя крылатых кровопийц, с гор спустились большие черные вороны — исконные враги летучих мышей, и в воздухе разгорелось сражение, не менее злобное и кровавое, чем на земле.

***

Катапульты врага подползли к самым масляным линиям, которые заранее подготовили эльфийки. Оставалось только надеяться, что все получится — ожидание становилось просто невыносимым! Костерок за камешками — ветер раздул его до голубизны — весело потрескивая, ждал своего часа.

Первый выстрел — недолет!

Стрелы оказались слишком тяжелы. Тэри досадливо отодвинула подругу, прицелилась точнее, подумала и еще чуть приподняла горящую стрелу. Там, внизу, она для верности сложила немного сена… Стрела попала точно в горючее пятно, во все стороны полетели искры, и огонь тут же взметнулся фонтаном, внося панику в ряды орков. Быстрыми дорожками огонь побежал к катапультам, рассыпаясь сверкающими искрами, обжигающими врагов, воспламеняющими их корявую обувку.

Девушки добавили в свое масло кое-что из предоставленных Даином гномьих запасов, и теперь с радостью наблюдали за результатом, превосходящим их самые смелые ожидания. Бушующее пламя сразу охватило грозные орудия из сухого дерева, плавился даже металл. Волки, поджав хвосты и уши, бросились назад, разворачивали и опрокидывали катапульты, вырывались из упряжи и набрасывались на своих, пока орки, в ярости от произошедшего, просто не зарубили их насмерть. Пять катапульт из первых семи горели. Дикое пламя из сердца гор, секрет которого тщательно берегли гномы, не затухало, а лишь разгоралось от порывов ветра. Некоторые варги поймали его и теперь метались, обезумев, сбрасывали с себя всадников и рвали их зубами. Пеших, попавших под огненную завесу, огонь охватывал с ног до головы. Они не могли потушить этот пожар, с воплями падали и сгорали в яростном жарком пламени цвета волос эльфийской воительницы. А та с застывшей улыбкой смотрела на созданный ею кошмар.

Подруга вскрикнула — черная стрела, выпущенная неизвестно как очутившимся на отвесной стене одиноким орком, пробила ей руку.

— Не высовывайтесь! — закричала Тэри.

Нелегко было командовать увлекшимися воительницам, которые то и дело перевешивались за край скалы, чтобы наблюдать полную картину боя.

Опрокинула вниз котелок побольше, стараясь по облить врага целиком. Тот облизнул губы, распробовав на лету вкусное масло. Выплеснула второй котелок и, быстро прицелившись, выпустила в него зажженную гномью стрелу. Орк, качнувшийся от удара и разжавший одну лапу, запылал факелом, а попытка сбить пламя привела к тому, что он рухнул с леденящим душу воплем прямо под ноги своим. Те расступались брезгливо, даже не думая потушить огонь, а тот успел перекинуться на кое-кого из стоявших рядом. Эльфийки щедро поливали маслом врагов, теснившихся возле скальной стены. Одной стрелы хватило, чтобы все скальное подножие охватила огненная буря… Она разрасталась, захватывая все новые ряды и всадников, и пеших…

Эльфийки спокойно отстреливали орков с высотки, после каждого выстрела тут же скрываясь за торчащими оскаленными зубьями горных пород. Теперь им приходилось через раз использовать гномьи зажигательные — запас был не бесконечен. Лучницы целились теперь особенно тщательно, эльфы и орки перемешались в толпу, и приходилось ждать просвета, чтобы не зацепить своих яростным огнем, сжигающим все на своем пути.

***

Гэндальф очнулся. Он долго сидел на камне, собираясь с силами. Пропустил первую атаку, вяло сказав, что ему тут нечего делать, мол, сами справитесь. Он свесил голову на грудь; руки лежали на коленях, большие и указательные пальцы сведены были в круг. Он очень похож был на уставшего возничего.