Жанна наметанным взглядом отметила удачное расположение Последнего Приюта: небольшим отрядом, при поддержке сидящих в засаде лучников, можно было отбиться хоть от армии нападающих, а если разрушить мост — при добрых запасах держать оборону и ждать подкрепления сколь угодно долго.

Осторожно ступая, Жанна с содроганием посмотрела вниз: поддерживающие переход каменные арки, вытесанные из огромных валунов, сужались, ускользали из вида, уходя в никуда, будто дна не было вовсе. Белесый туман тянулся к гномам, поднимаясь из бездны. Один неверный шаг… Но мост оказался добр к пришельцам.

Как только отряд преодолел его, тут же от колонны, сбросив плащ, отделился невидимый доселе страж. Узнав мага, откинувшего капюшон, он просветлел лицом и изысканно поклонился ему с высоты немалого роста; с тем же благостным выражением кивнул сердитым пришельцам.

Торин аж скривился от вида встречающего их эльфа: безмятежное лицо его, длинные гладкие волосы под изящной серебряной диадемой, ниспадающие одежды, должно быть, показались Королю Гномов слегка слащавыми. Жанне первый встретившийся эльф показался ожившей античной статуей. Такой же прекрасной, отстраненной и холодной, как мрамор, из которого сделана.

Гэндальф, быстро переговорив со стражем и поняв, что Элронд в отъезде, предложил от имени хозяев отужинать и отдохнуть. Гномы радостно приветствовали подобное гостеприимство, а Король-Под-Горой, для порядка похмурившись, не стал возражать и разрешил провести отряд в трапезную.

Разнообразные фрукты и ягоды, названий которых Жанна не знала, мясо и рыба, душистый ноздреватый хлеб с вкраплениями зерна, зелень и овощи, графины с вином и водой радовали глаз.

Гномы, Бильбо, маг и девушка отдали должное роскошной трапезе, которая после недель впроголодь показалась волшебно вкусной. А может, она и была такой?

Откуда-то издалека доносилась негромкая, непривычная людскому слуху музыка, но ни одного песенника Жанна не приметила — создавалось полное ощущение, что ее издавали сами стены.

Гномы поглощали пищу жадно и торопливо, веселея на глазах, и Жанна, глядя на Торина, стоило большого труда соблюдала приличия: не смеялась и не хлопала ближайшего по плечу в ответ. Король ел медленно и с достоинством, хоть голоден был не меньше остальных. Гэндальф едва притронулся к пище, словно не очень-то и нуждаясь в ней; Бильбо же пробовал все подряд, говоря, что даже стряпня его дорогой матушки не была настолько вкусной, а фамильные ложки Туков из Западного Удела — такими изысканными.

После трапезы гостей развели по комнатам. Кили, подчиняясь безмолвному приказу Короля-Под-Горой, проводил Жанну по длинным, путаным коридорам до ее покоев. Отодвинув эльфа-провожатого, первым сунул любопытный нос — просто на всякий случай. Заглянув в дальнюю комнату, предложил свои услуги по помывке члена отряда. Так, по-братски. А вот у девушки ванная, достойная короля, вызвала восхищение.

После тяжелой дороги и сытной еды Жанна едва не уснула в воде, набранной заботливыми хозяевами. Потом рухнула на кровать и забылась тревожным сном: она падала то в коварную топь, то в расселину скалы, то с моста Ривенделла. Хваталась за широкую ладонь короля гномов, обжигалась о синь его глаз, в ужасе отдергивала руку, он ловил ее, и они падали вместе в полыхающую бездну… Она просыпалась в холодном поту, понимала, что это сон, засыпала опять, и все начиналось по новой.

***

Через несколько дней Жанна познакомилась со странным народом, принявшим любезно, но без особого тепла. Народом, слишком долгоживущим, чтобы сохранить свежесть и остроту чувств, слишком правильным, чтобы снисходить до людей и гномов в их метаниях духа и вечных ошибках; народом, который совершенен во всем и погрузился в себя, достиг гармонии в песнях и танцах, который наслаждался красотой мира и рукотворных вещей. И отгородил себя ото всех прочих народов.

Эльфы находили в подобном существовании высшее блаженство и высшее счастье. Жанна же ощущала себя совершенно неуместной — словно она, грешница, оказалась вдруг в Раю. Это осознание пробуждало в ней тревогу — ведь это бы означало, что она умерла! Правда, не так давно она была уверена в этом. Но Жанна чувствовала себя недостойной подобного перемещения. Она отчетливо видела ясный свет, исходивший от эльфов, но он лишь усиливал впечатление отстраненности. Казалось, обитатели Ривенделла понемногу теряли связь с земной обителью, с ее печалями и заботами, но также — с земными радостями и привязанностями. Казалось, пройдет еще немного времени, и эльфы истают — и только их призраки будут все также ходить по тропинкам, любоваться природой, распевать песни, танцевать и воздавать хвалу Элберет.

А гномы сторонились хозяев, держались вместе и Жанна все больше ценила их — любителей повеселиться и выпить, отпустить острое словцо и побурчать на своем языке, больше похожем на ворчание сытого льва — храбрецов, забияк и жизнелюбов.

Ожидая приезда Элронда, Балин с Торином подолгу беседовали. Гэндальф пропадал с эльфами и даже не всегда приходил к столу. За ним постоянно увязывался и Бильбо, с восторгом внимавший песням и танцам прекрасных обитателей Ривенделла, и мечтавший только о том, чтобы задержаться здесь подольше.

Жанна опять отъедалась и отсыпалась. Много времени проводила в одиночестве, погруженная в свои мысли, хотя всегда жила одним днем. Последняя походная ночевка не давала ей покоя…

Она не обернулась тогда на звук голоса Торина, словно завороженная им. И не сбросила его руку. Они просто стояли молча, глядя на расстилающуюся перед ними долину. И спускаться совсем не хотелось.

Все земные заботы тогда отошли на второй план. И дело было не в прекрасном Ривенделле, искрящемся далеко внизу. Такого Жанна еще не испытывала… Что-то изменилось в ней в тот миг, когда тяжелая ладонь короля гномов легла ей на плечо. Мир опять перевернулся с ног на голову, и все из-за того, что она стояла рядом с Торином, и Торин обнимал ее.