Бригантина была тиха и безжизненна. Ни одного огня не горело на её борту, и паруса бессильно повисли на реях. Ничего, мысленно пообещал Хелмегерд, неосознанным движением поглаживая фок-мачту. Скоро выйдем в море.

Он уселся на палубе, привалившись спиной к не успевшему ещё остыть дереву мачты, и просмолённые доски тихонько скрипнули под ним. Кресало привычно ударилось о кремень в его руках, и на миг покинутая бригантина осветилась неровным оранжевым огнём, а через минуту из его трубки уже вырвался ручеёк сладковатого дыма. Сушёные листья конопли, дарующие блаженство знающим их секрет.

Корабль тихонько покачивался в спокойных водах залива, волны мерно плескались под бортом, и мысли потекли легко и быстро. Команда захватит торговцев на пути на Ямайку, а ткани отвезёт на юг Бразилии. Климат там суров, население велико, а Испания в последние годы чересчур бедна и ослаблена, чтобы заботиться о своих колониях. Тонкое сукно, переливающийся шёлк и добротный хлопок поселенцы оторвут с руками. А чуть южнее начинаются земли индейцев, у которых можно будет добыть конопли для сбыта здесь, на Тортуге, или в Порт-Ройале. Славный выйдет поход, да только ткани везут не дураки. Думается, экипаж будет вооружён до зубов и насторожен, как антилопа на ягуаровой тропе. Придётся готовить пушки к бою и сердца — к штурму. Опасная это будет переделка, но оно того стоит. Трусов в команде Хелмегерда нет.

Он выпустил струйки дыма из носа и лёг на спину, заложив руку под голову. В потравленных снастях и безжизненных парусах путались яркие южные звёзды, и что-то внутри бригантины ровно и тихо постукивало при качке, будто билось под ним огромное сердце. Долетающие с берега звуки разудалой гулянки сразу стали тише, словно отодвинулись на самый край сознания. Ничего, повторил он про себя, скоро в море.

С якоря снялись так быстро, как только смогли. На махагони, табаке и хересе с предыдущего набега команда неплохо заработала. Трюмы были забиты провизией, водой, ромом, ядрами и порохом до отказа, пушки вычищены, сабли, шпаги и ножи заточены. Хелмегерд лично проследил, чтобы у каждого, включая юнгу, было как минимум два острых клинка и один исправный пистолет. На бригантине заменили отошедшие кое-где доски обшивки, обветшалые тросы, истрепавшиеся паруса. Носовую фигуру Хелмегерд своими руками тщательно просмолил.

Когда берег превратился в туманную дымку на горизонте, он впервые за долгое время вздохнул спокойно. Осталось только чешуёй обрасти, невесело усмехался он про себя, облокотившись на гакаборт и перекатывая во рту мундштук трубки.

— Кэп, — прохрипел из-за спины Пит, и Хелмегерд обернулся. — А найдём мы их в открытом-то океане?

Да, вопрос был не праздный. Конечно, проще было бы напасть на торговый корабль неподалёку от берега. Но кто не знает, что острова в этих водах кишат пиратами? За два дня пути до Ямайки купцы зарядят все пушки, вооружатся до зубов и перестанут выпускать из рук подзорные трубы. Единственный шанс победить их — напасть неожиданно, а это возможно только далеко в океане. Но выследить на бескрайних просторах Атлантики одинокое судно — задачка потруднее, чем найти иголку в стоге сена. Беспокойство старпома было вполне понятно.

— Найдём, Пит, — произнёс Хелмегерд твёрдо и положил руку старику на плечо. — Будь уверен.

Тот шумно вздохнул в бороду и скрылся в кубрике — наверняка пошёл точить свои сабли и смазывать мушкет, как всегда перед боем. Хелмегерд вновь опёрся о гакаборт и втянул ноздрями крепкий солёный ветер. «Мария» летела на норд-ост-тень-норд, упруго трепеща парусами.

Ночью, когда замолкли все, кроме вахтенных — кто в кубрике, кто, предпочитая свежесть и простор, на палубе, — Хелмегерд тихо взошёл на полубак и опустился на колени. Матросы не окликнули его, привычные к подобным зрелищам. Он прикрыл веки, и рука его скользнула под бушприт. Пальцы ощутили влажные деревянные завитки, переползли ниже, на высокий лоб, на вечно открытые глаза, тонкие губы зашевелились, неслышно шепча что-то. И показалось на миг — не просмолённое дерево под ладонью, а тёплая гладкая кожа, шёлковые нити волос…

Хелмегерд открыл глаза и тяжело поднялся на ноги, ухватившись за фальшборт, и остался стоять, железным усилием воли успокаивая разошедшееся сердце, сбившееся дыхание, дрожь в руках. Пот градом катился из-под платка, стекал по лицу и по шее, холодил тело под свободной рубашкой. Хорошо, что Пит его сейчас не видит. Это ничего, это пройдёт. Главное — он услышал ответ. Они найдут корабль.

Корабль нашли на одиннадцатый день плавания. Четверо матросов торчали на бом-салингах обеих мачт днями и ночами, не отнимая от глаз подзорной трубы, а все остальные, сгорая от нетерпения, едва могли выполнять свою обычную работу. В этот раз первым увидел цель Кот.

Едва на палубу под грот-мачтой упала ложка — условленный знак — находящиеся ближе всех пираты вскочили на ноги и уставились вверх, крича остальным, те передали следующим, и через несколько мгновений уже весь экипаж, вопя на разные голоса, во все глаза глядел на радостно размахивающего руками, повисшего на рейке головой вниз Кота. Он получит лишнюю долю добычи при делёжке — как и всякий, кто отличится в этом бою.

— По местам! — заорал Хелмегерд, ощущая нутряной, звериный трепет где-то в животе, словно пума, готовящаяся к прыжку. — Пит, к бою! Руль под ветер! Пошёл поворот! До бакштага увались! Тяни шкоты! Кливера переложи! Одерживай! Быстрее, быстрее!

На другом конце палубы Пит хрипло командовал артиллерией. И пушки, и пушкари давно были наготове — как отлаженный, смазанный механизм, который оставалось только толкнуть, чтобы завертелись одна за другой шестерёнки.

Всё на бригантине пришло в движение, со всех сторон послышались стоны людей, тянущих тросы на пределе своих сил. Заскрипели деревянные крепления на мачтах, захлопали паруса, завыл в непрерывно двигающихся снастях ветер. «Мария» повернула так стремительно, что менее опытные матросы, пожалуй, попадали бы за борт, и, поймав свежий зюйд-вест, полетела на торговый корабль полный бакштаг. Успех теперь зависел от скорости и слаженности действий команды.