– Слезай оттуда сейчас же!!! – придушенно возопил он.

– Не боись, целитель, это невредно! – я рассматривала появляющиеся последовательные символы. – Это всего лишь центр управления, ну, как тебе объяснить? Алтарь! А я теперь первосвященник!

– Девка! – Таго воздел руки, как греческий трагик. – Что ты несешь? Боги покарают тебя за гордыню!!! Ты нас погубишь!!!

– Если бы я это все строила, – спокойно ответила я, – то, обеспечила защиту «от дурака», не думаю, что местные хозяева глупее меня!

Я пыталась понять, как это все работает. Экран следил за моими зрачками: если я задерживала взгляд на том, или ином символе, тут же возникали последующие, появлялись схемы и планы. На одном из них я узнала внутреннее строение этого места, и отметила, что ниже нас находятся еще несколько этажей, наполненный непонятными приборами и механизмами.

Я попыталась заставить систему указать мне вход туда, но на экране возникал перечеркнутый силуэт птицы. Это повторилось несколько раз, и я решила, что необходимы особые полномочия.

Следующим шагом я «открыла» символ, обозначающий те синие «ячейки» в стенах. Когда появилось конечное «окно», я онемела: во всех ячейках помещалась такая понятная человеческая фигурка! Я сконцентрировалась на одном из «человечков». Тут же возникло изображение, просто ошеломившее меня: это был объемный портрет молодой женщины. Прекрасное гармоничное лицо казалось изможденным, глаза закрыты, губы плотно сжаты. Длинные волосы, разметались поверх обнаженной груди, казалось, она забылась тяжелым, болезненным сном. Рядом с изображением бежали строки символов, мелькали какие-то графики. Пораженная своим открытием, я отыскала ту ячейку, от которой мы так беззастенчиво питались: так и есть, изображение человечка имело ярко-красный цвет, да еще и мигало в придачу! Ахнув, я вызвала изображение того, кто находился внутри. Это был юноша, он лежал в неестественной позе, и производил впечатление если не трупа, то человека, близкого к этому статусу. Глаза его были приоткрыты так, что виднелась полоска склеры, грудная клетка неравномерно вздымалась и опадала. Издав панический вопль, я соскочила с подиума, схватив «за грудки», застывшего в смятении Таго.

– Срочно прекратить истечение жидкости! – воскликнула я. – Надо заделать дыру, не то один из твоих богов помрет!

Таго смотрел на меня как на кликушу. Постояв несколько секунд, он ринулся вслед за мной. Я домчалась до той ячейки и беспомощно уставилась на трубу: жидкость текла все сильнее. Не руками же ее останавливать! Я понимала, что существуют какие-то ремонтные системы, но как они выглядят и как ими воспользоваться, я не представляла. Подбежавший Таго, встревожено спросил:

– Что все это значит? Что тут происходит?

– Таго, надо заделать эту дыру, вопросы потом! Есть предложения? – я с надеждой посмотрела на него.

– Да могу я это заткнуть, хоть сейчас! – он покопался в мешке. Я глядела на него с восторгом и благоговеньем, как на Дедушку Мороза. – Ненормальная какая-то! – ворчал он, вытягивая на свет плоскую коробку.

Он достал материал наподобие глины, и густо замазал трещину, затем, куском красной коры очертил зону вокруг повреждения. Открыв коробку, он осторожно извлек из нее большого скрюченного паука и согрел его в ладонях, дуя на него, и аккуратно распрямляя ему конечности.

Когда паук зашевелился, Таго посадил его в обведенное пространство, и паук засновал, покрывая весь участок плотной паутиной. Понаблюдав за этим процессом, я догадалась, что последует дальше. Воспоминания об Янтаре опять царапнули душу. Паук закончил свою работу, и Таго сунул ему какую-то крошку, снова уталкивая в коробочку. Паутина быстро стекленела и застывала непроницаемой пленкой.

– Сколько продержится? – спросила я.

– Да сколько угодно, если не обработать специальным составом, конечно, – ответил Иней, сердито на меня глядя. – С тобой не соскучишься!

Я снова вернулась на возвышение, наблюдая за юношей в поврежденной ячейке. Символы рядом с изображением быстро менялись.

Несколько раз картинка словно дрогнула, что сопровождалось отдаленным гудением. После этого юноша закрыл глаза и задышал ровнее. Его значок в общей схеме перестал мигать, и побледнел, постепенно становясь желтым. Решив, что лимит геройства исчерпан, я предложила выбраться отсюда, подобру-поздорову, с чем Таго горячо согласился. Рса сказал мне, что буря давно прошла, и раз теперь нет питательной воды, то он предпочтет уйти отсюда. Мы поднялись, и тем же порядком, удалились из этого странного места. Двери открывались исправно, и мы постарались, по мере сил, придать развороченной степи первоначальный вид. То, что мы сковырнули, когда отрывали дверь, исчезло, развеянное ураганом, и нам пришлось в экстренном порядке натаскать дерна из округи, закрыв вход в подземелье. Конечно, было бы наивным полагать, что хозяевам будет невдомек, что кто-то непрошено гостил у них, но мы надеялись на снисхождение, учитывая наши заслуги перед неведомым человечеством.

Буря, пронесшаяся накануне, не оставила после себя ничего, кроме странного ощущения, что мы вышли в мир, вслед за генеральной уборкой. Трава казалась расчесанной, небо промытым, а солнце начищенным до нестерпимого блеска.

Внезапно я обнаружила, что весна уже здесь: пахло сырой землей, кто-то чирикал и «цвиркал» в желтой траве. Сквозь длинные высохшие пряди пробивались молодые зелененькие иголочки свежих стеблей. Мы продвигались к морю, и местность заметно понижалась. Хитрый рса исчез, растворившись в бескрайней степи, подобно сновидению. Правда, мы и не ожидали чего-нибудь другого, так даже спокойнее: никто не смотрел на нас, как неприкосновенный продовольственный запас. Через два дня мы наткнулись на неширокую речку, скромно укрытую в прибрежные заросли. Засев среди шуршащей и свистящей осоки, мы впервые за несколько дней, вдоволь напились и наелись – река оказалась очень рыбной. Таго все-таки позволил превратить себя в человека. Его роскошная грива была сбрита, волосы острижены, а точнее обрезаны так, чтобы не оставалось светлых полосок. После этой процедуры, он приобрел поразительное сходство с плакатным красноармейцем, глядящим на недобитую «контру»: даже лицо его стало таким же сурово-брезгливым. И все равно, он оставался великолепен, походя на современного бога войны.