Через сорок минут четыре монстра с окутанными дымком черными телами и поднятыми на плечо серебристыми «костылями» стояли перед Пчельником, который удовлетворенно разглядывал свое войско, прохаживаясь взад и вперед. Безобразные морщинистые морды преданно поворачивались, вслед за своим предводителем. Под безглазыми рогатыми личинами, бравые воины улыбались, одинаково глупо и расслабленно, и все их мысли застилал нежно-розовый сладкий туман. Все четыре чудовища были беспрецедентно и безоговорочно счастливы. Удовлетворившись, наконец осмотром, бородач кивнул псевдомуравью, и «декорации» сменились. Мы оказались на той бесплодной равнине, где красовались резные ульи «пчел» нашего хозяина. Сейчас здесь было удивительно тихо. Золотистые шмели больше не клубились в воздухе, а облепляли свои жилища, сонно переползая с места на место.

– Ну вот, пора! – сказал Пчельник.

Остановив нас жестом, он пошел вперед, раскинув руки в стороны. Шмели оживились, и начали подниматься в воздух. Окружающее пространство наполнилось гудением и шелестом, из отверстий потянулись вереницы этих созданий. Взвивались в воздух, и, скручиваясь в золотистые смерчи, они тянулись вослед своему хозяину. Через несколько минут, уже нельзя было разобрать где он: воздух был наполнен золотыми телами, которые клубились словно грозовая туча, сошедшая с небес на равнину.

– Феноменально, феноменально… – шептала черная фигура Фатти, подавшись вперед.

Сотрясающая все нутро вибрация прокатилась над равниной. Мы присели, в панике вертя головами, сверху пошел золотой град. Шмели падали с неба, покрывая землю шевелящимся желтым ковром. Мы снова увидели Пчельника: он стоял широко раскинув руки, живое покрывало доходило ему до пояса. Вторая волна дрожи дохнула на нас, и шмели стали стягиваться к одинокой фигуре, перекатываясь словно золотая ртуть. Третья волна сбила нас с ног, это походило на подземный толчок огромной силы, неподалеку от нас земля разошлась, зияя широкой трещиной. В воздух поднялась туча пыли, Миррир, взвизгнула и вцепилась в руку Фатти, балансировавшего на самом краю. Вокруг Пчельника поднимались желтые столбы, похожие на остов дракона. Изогнутые «ребра» тянулись вверх, по бокам образовались длинные «крылья», сзади вереницы шмелей сливались в змеящийся «хвост». Пчельник неподвижно замер, подняв лицо к небу. Конструкция росла и принимала более четкие очертания. Она обретала форму какого-то совершенно безумного летательного аппарата, тела шмелей словно расплавлялись, образуя однородную массу, из которой вырастал корпус воздушного судна. Через некоторое время процесс остановился, Пчельник резко опустил руки, и над равниной прокатились треск и щелчки, как будто трещали дрова в гигантском костре. Фигура Пчельника оперлась руками о корпус, и вынырнула из массы слившихся тел.

Блестящая фантасмагория возвышалась над равниной, плавные обводы жарко горели в солнечных лучах. Удлиненное «тело» конструкции походило на тело хищной рыбы: изящное, обтекаемое, чуть приплюснутое сверху, оно оканчивалось тонким заостренным «хвостом». «Плавники», длинные и острые, как у акулы-лисицы, были широко раскинуты в стороны. Сходство аппарата с беспощадными морскими хищниками усиливали узкие вертикальные отверстия в корпусе, напоминающие жаберные щели. Пчельник проворно выскочил из гигантской «пасти», и, задрав голову, осматривал конструкцию. Треск и щелчки слились в ужасающую какофонию, корпус «акулы» потряхивало. Хозяин прошелся вдоль золотого бока, проводя рукой по гладкой поверхности, мы неподвижно стояли, совершенно ошеломленные неожиданным зрелищем. Наконец шум стал постепенно ослабевать. Пчельник обошел аппарат, и скрылся за его гигантским телом – высотой эта штука достигала двухэтажного дома, а длинна его была порядка пятидесяти метров. Ничего напоминающего рубку или кабину не наблюдалось, равно как и не было никаких намеков на дюзы или турбины. Это была просто огромная золотая рыба, рыба и точка! Из-за блестящего носа снова появился наш предводитель, и призывно взмахнул рукой. Фатти первым сорвался с места, и почти бегом понесся к новому чуду. Вблизи эта конструкция была еще более впечатляюща. Треск и скрежет исходил от гладких боков, на которых время от времени появлялась чуть заметные радиальные узоры, походящие на центры кристаллизации в остывающем металле. Прежде чем Миррир успела одернуть любопытного мага, Фатти дотронулся до блестящего бока. Рука его с тихим чмоканьем повалилась внутрь «тела» фантастической рыбы.

– От, амеба-мама! – замысловато выругался Пчельник, хватая Ястребка за хемо, и легко отшвыривая его от борта. – Колдунец! Что ж за ручонки такие проворные! Обожди хоть минутку, не затвердело ешшо!

Дыра, возникшая от неуемной Ястребковой любознательности, медленно оплывала, края затягивались. Пчельник усердно дул в отверстие, отчего вокруг него появлялись острые лучики, как на заиндевевшем окне.

– Системы защиты сняты, – проговорил Пчельник, переводя дух. – Осталось немного времени. Скоро ваши вороги это прознают, и тогда надобно ждать дорогих гостеньков! – он снова принялся дуть.

– Что это за штука? – осведомился Таго.

– А ить, летало это наше! Мабуть думаешь пешочком до Верна добираться? – Пчельник обтер вспотевший лоб. – Щас, застынет, и погрузимся. Так, ваше дело маленькое: вот здеся засядете, да пуляйте во все, что шевелится! – он указал на щели в теле «летала».

– Ура! – заорал вдруг Ястребок, подпрыгнув на месте.

Пчельник дернул головой и полез в отверстую пасть «рыбы». Таго неторопливо последовал за ним. Проходя мимо Фатти, он экономно размахнулся, и опустил кулак на рогатый череп мага. Черные демоны, фыркая, втянулись внутрь «летала».

Внутри было полутемно. Миновав довольно узкую глотку, мы проникли в утробу летучей рыбы. Пространство внутри делилось на множество отсеков, ограниченных где полупрозрачными мембранами, где натеками, напоминающими сталактиты и сталагмиты, а где, и вовсе, тонкими струнами, тянущимися во всех направлениях. Это действительно напоминало пищеварительный тракт! Я почувствовала себя не слишком уютно: казалось, что по ребристому полу вот-вот начнет струиться желудочный сок. Рассовав нас попарно в ячеистые карманы, примыкающие к щелям в борту, Пчельник исчез из нашей видимости. Мы слышали лишь натужное пыхтение, да приглушенную возню, где-то в глубине «кишечного» хаоса. Наконец все стихло и «рыба» будто вздохнула. Стенки карманов задрожали, выгнулись, будто паруса под ветром, и накрепко приклеились к нашим костюмам, обволакивая тела точно податливая, но прочная паучья сеть. Сначала я рефлекторно задергалась, явственно напоминая бестолковую осеннюю муху, потом правда, сообразила, что все идет по-плану, и расслабленно повисла, уподобляясь пальто в гардеробе. Таго был отделен от меня такой же полупрозрачной пленкой, и я видела, как он возится там, приспосабливаясь к новой напасти. Я чувствовала, что он весьма недоволен всем происходящим, недоволен этим Пчельником, этой «рыбой», этой чертовой пленкой, и этим гнусным ружьем! В его голове проносились теплые и родные образы мечей, топоров, и боевых молотов, лилась дымящаяся кровяка, и отлетали вражьи бошки. Внутри шлема раздавались его невольные тоскливые вздохи, накладываясь на восторженный стрекот Ястребка, который, напротив, находился в состоянии бесшабашной мании. Миррир же испытывала романтическое волнение, сродни легкому эротизму: ее кровь кипела от сознания, что возлюбленный тут, рядом и, самое главное, он будет рядом в предстоящей битве. У загадочного народа Миррир, это вызывало сложные чувственные переживания. Мой экскурс в сознание прервал внезапно подпрыгнувший к горлу желудок. Покрывшись под скафандром холодной испариной, я поняла, что мы, видимо, взлетели. Даже не взлетели, а вознеслись, подобно ракете-носителю, сиганув сразу на добрую сотню метров. В шлеме раздался голос Пчельника:

– Полный обзор даю. Тем, кто уже очухался!

Внезапно перед глазами распахнулась сияющая лазурь неба. Я судорожно вжалась в облепившую меня пленку. Непостижимым образом я видела весь сектор пространства так, как будто стояла на вершине огромной горы. Стенки нашего воздушного судна словно растворились, небо и море сливались в одну стеклянно-сверкающую сферу. Я ошиблась, мы подпрыгнули не на сотню, а на полную тысячу метров: остров под нами виделся желтоватой лепешкой в окружении кипящего синего масла. Таго мутило.