На 7-ом отделении практикуется проведение внеочередной выписной комиссии. Так что, когда у меня будет следующая комиссия, я пока не знаю. Мой лечащий врач говорит, что, насколько он знает, на 8-ом отделении в ожидании интерната у меня будет возможность общения с заинтересованными в издании моей Книги лицами. А пока у меня такой возможности нет. Не в присутствии же медперсонала мне общаться с ними! А как же коммерческая тайна?!

февраль 2013 г.

Март 2013 г.

Только что больничный соцработник узнала и сообщила мне, что я по решению суда выписан из адреса под Лугой аж в 2010 году. Так что я теперь совсем настоящий бомж! Даже без штампа в паспорте о прописке. А почему без штампа, сейчас объясню. Раньше, то есть находясь на "Арсеналке", я боялся писать плохое о ней (СПбПБСТИН), теперь же я не завишу от главного врача СПбПБСТИН и поэтому объясняю. Дело в том, что в 2008 году работники спецчасти СПбПБСТИН, занимающейся бумагами принудчиков, то есть находящихся в больнице по решению суда, умудрились потерять мой российский паспорт. И летом того года меня в своей одежде возили на машине скорой помощи в фотографию на документы. Я тогда мог не только убежать, а просто уйти, но я не хотел такого поворота в своей судьбе - быть бездомным одиноким волчарой, что, видно, понимали и сотрудники СПбПБСТИН, не охраняя меня тогда должным образом. Я был оставлен курить на улице перед входом в фотографию без присмотра один, пока фотографировали ещё двоих, чьи паспорта пришла пора менять, и пока печатали фотографии. В спецчасти в новом паспорте меня просили расписаться, что я сделал, а заодно пролистал его до страницы для проставления штампов о прописке. Её, естественно, в новом паспорте не было, и я спросил работницу спецчасти, как же мне быть, на что она мне ответила, что, когда я выпишусь, я сам поеду в паспортный стол милиции по месту прописки и поставлю штамп с записью о ней. Я чертыхнулся про себя из-за необходимости мне в будущем переться в Толмачёво под Лугой, но что поделаешь!? Так вот, в связи с моей выпиской оттуда у меня отпадает необходимость этого - хоть что-то хорошее...

10.03.2011

2012 год

Апрельская выписная комиссия 2012 года меня не выписала вопреки моим ожиданиям. На этой комиссии мне сказали, что полгода пребывания на общем режиме - маленький срок, так что мне необходимо подождать ещё полгодика до следующей выписной комиссии в октябре. О том, как я ждал октября, я и расскажу ниже.

МСЭ

По моём прибытии на Арсеналку мне провели медико-социальную экспертизу (МСЭ), в результате которой мне была дана инвалидность второй группы, результатом чего было назначение мне пенсии (вторая группа, рабочая, то есть дающая право работать). Сейчас, то есть очень давно эта пенсия составляет 5 тысяч рублей с копейками. Все дальнейшие годы моего пребывания на Арсеналке МСЭ по мою душу больше не собирались, и инвалидность продлевалась автоматически. По моём переезде в Дружносельскую психбольницу в 2011 году МСЭ собралась в апреле 2012 года. На ней в присутствии заведующей отделением я рассказал о себе, о своём поступке, и своём убеждении, что я не виноват, и помещён в дурдом за свою уверенность в необходимости мне возглавить Российскую державу в качестве абсолютного монарха.

– Так, стало быть, вы находитесь в психиатрической больнице за свои убеждения, вы инакомыслящий?

– Да, я умудрился в наши дни стать диссидентом. Как в советские времена было практикой отправлять идейных оппонентов власти, расшатывающих советские устои, в психушки, - так в психушку меня упекли сегодня, в настоящее время. И таких людей называли диссидентами. Я надеюсь по выходе своём из дурдома продвигать в России монархическую самодержавную идею. Но пока я в стенах дурдома, мне нужна назначаемая по инвалидности пенсия. Ведь очень плохо сидеть на бобах, когда все психи-инвалиды вокруг обжираются на пенсионные деньги закупленными в прибольничном магазине продуктами. Вот такая вот загогулина: сейчас я заинтересован получать пенсию, а по выходе своём из дурдома я намерен снимать себе инвалидность, пусть для этого потребуется независимая экспертиза; я хочу в будущем быть работающим, а не пенсионером; мне такая пенсия не нужна! Подавай мне Россию, а не пенсию в будущем! Для вашей же пользы!

Выслушав меня, МСЭ продлила мне инвалидность, вследствие чего продлилась и моя пенсия, благодаря чему я смог отложить денег на нетбук, на котором я сейчас печатаю эти строки, и на котором я намерен выйти в интернет для связи со всеми заинтересованными в издании моей Книги, - а такие уже есть, я знаю, - со всеми, готовыми мне помочь и с Книгой, и вообще.

Подвиг моей тёти

Мне в моей Книге обязательно следует отметить подвиг - другого слова не подберу - моей тёти, тёти Надины, которая регулярно навещала меня не только тогда, когда я сидел-лежал в Петербурге сначала в "Крестах", а затем на Арсеналке, но и когда меня перевезли в Ленинградскую область в Дружносельскую психбольницу, и не с пустыми руками она ко мне приезжала, а полностью нагруженная продовольственными продуктами и запрашиваемыми мной вещами. Так, в апреле по моему запросу она привезла мне в тележке на колёсиках, с которой она ко мне приезжала всегда, книги по немецкому языку в количестве 19 штук в дополнение к одной, бывшей при мне. А заказать такое количество книг я смог потому, что мне стало возможным разместить их все в письменном столе, который я получил в своё распоряжение в палате на 1-ом отделении. Редкое совпадение, что никому в палате кроме меня письменный стол не был нужен. А это целых 4 ящика в дополнение к прикроватной тумбочке.

Информация из Интернета

В июне 2012 года я получаю от тёти Надины письмо, в котором находились 3 листа распечатки Интернет-переписки по поводу моей Книги заинтересованными в её издании лицами, как русскими, так и иностранными, физическими и юридическими, то есть издательствами. Подчеркну, что в дурдоме Интернет больным недоступен, запрещён. И письма подвержены перлюстрации и цензуре лечащими врачами. Поэтому письмо от моей Тёти сначала прочитала заведующая 1-ым отделением Алла Петровна Чахоткина. Она передала его мне со словами:

– По поводу содержимого этого письма, я знаю, нам есть о чём поговорить с вами. Я предвижу, что нам потребуется для обстоятельной беседы много времени, поэтому я предлагаю вам подождать до того времени, когда я смогу уделить вам его побольше, а не комкать беседу.

После прочтения мной этой Интернет-переписки слова Аллы Петровны меня обнадёжили, что дело издания моей Книги наконец-то может тронуться с мёртвой точки. Я обмолвлюсь, что существует изданный Ельциным в 1992 году ещё до принятия Конституции Закон Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантии прав граждан при её оказании". Согласно этому закону права пациентов-дураков ограничены усмотрением лечащих-калечащих врачей-психиатров, то есть вроде бы есть право переписки, но переписка перлюстрируется-цензурируется, и неугодное врачам, да хотя бы критика в их адрес является причиной неотправки письма адресату; за обращение к прокурору на очередной комиссии, следующей за обращением, на этой комиссии продлевают лечение ещё на полгода; свидания вроде бы разрешены, но фактически откровенно поговорить с навещающими нельзя, так как свидания проходят в присутствии медсестры и охранника; по телефону тоже разговаривать вроде бы можно, а фактически не дают, а Интернет действующим законом не упоминается, так как он появился позднее.

Итак, заинтересованные лица хотят со мной связаться любым способом, готовы даже приехать ко мне в больницу на свидание со мной. Когда меня Алла Петровна, заведующая 1-ым отделением, пригласила к себе в кабинет, там я увидел целое собрание по мою душу. Кроме заведующей присутствовали старшая медсестра, психолог, соцработник и ещё кто-то: всего 6 женщин. Отвечала отказами на мои "Мне хотелось бы..." заведующая Алла Петровна. Остальные только кивали головами да поддакивали, что всё в больнице нельзя, потому что больница является "режимным объектом", что было мне не понятно, что это такое, но объяснения, что это такое, я от ни не требовал, и не указывал им, что их отказы мне на мои просьбы поговорить с заинтересованными лицами по телефону или встретиться с ними являются незаконными. В Интернете для связи с этими лицами женское собрание мне тоже отказало.