Жилой домъ не походилъ на дома фермеровъ въ окрестности. Низъ его былъ изъ очень толстыхъ стнъ, а первый этажъ казался лишь временной надстройкой.

Я не находила, чтобы этотъ домъ походилъ на замокъ; онъ скоре напоминалъ мн старый пень, изъ котораго тянется чахлый побгъ.

Г-жа Дэлуа, заслыша насъ, вышла на порогъ.

Она такъ же, какъ въ первый разъ, посмотрла на меня, прищуривъ глаза. Прежде всего она громко сказала, что потеряла въ солом су и удивляется, что за восемь дней его никто не нашелъ. Говоря это, она шевелила ногой тонкій слой соломы, лежавшій предъ дверью.

Г-жа Альфонсъ, повидимому, ничего не слушала. Она устремила свои большіе глаза внутрь дома и горячо объясняла цль нашего визита.

Г-жа Дэлуа захотла сама свести меня въ бльевую, она вложила ключи въ шкафы и, сказавъ, чтобы я была осторожной и не производила безпорядка, оставила меня одну.

Я быстро открыла и потомъ опять закрыла большіе блестящіе шкафы.

Мн захотлось немедленно уйти отсюда. Эта большая холодная комната наводила на меня ужасъ, какъ тюрьма, мои шаги звонко стучали по плитамъ, какъ будто подъ поломъ были глубокіе погреба. Мн вдругъ показалось, что я не выйду больше отсюда.

Я насторожилась: не услышу ли шумъ со скотнаго двора, но услышала только голосъ г-жи Дэлуа. Это былъ громкій и хриплый голосъ; онъ проходилъ чрезъ стны, проходилъ повсюду.

Я подошла было къ окну, чтобы развлечься немного, какъ вдругъ сзади меня открылась дверь, которой раньше я не видала. Я повернула голову и увидла молодого человка въ длинной блой блуз и въ сромъ картуз.

Онъ остановился, какъ будто удивленный тмъ, что видитъ здсь человка, я тоже не могла оторвать отъ него своихъ глазъ.

Онъ прошелъ чрезъ бльевую и мы все время пристально смотрли другъ на друга; выходя изъ двери, онъ стукнулся о косякъ. Минуту спустя, онъ прошелъ подъ окномъ, и наши взоры опять встртились.

Я была смущена и, сама не зная зачмъ, пошла закрывать двери, которыя онъ оставилъ открытыми.

Г-жа Альфонсъ скоро пришла за мной, и мы вернулись въ Вилльвьей.

Съ того времени, какъ смнились мои хозяева, я полюбила ходить въ большой кустарникъ, который росъ недалеко отъ фермы, и садилась тамъ на пень, имвшій форму стула.

Теперь, когда наступила весна, я уходила туда, когда рабочіе начинали курить свои трубки на порог конюшни.

Я подолгу просиживала тамъ, прислушиваясь къ вечернему шуму, и мн страстно хотлось стать деревомъ.

Вечеромъ того же дня я подумала о человк изъ Потеряннаго Брода. Но какъ только я попробовала вспомнить цвтъ его глазъ, мн показалось, что они глубоко проникаютъ въ мои гласа и заливаютъ меня всю своимъ свтомъ.

Въ слдующее воскресенье была Пасха. Адэль ухала въ церковь въ экипаж г. Альфонса. Я осталась одна съ рабочимъ сторожить ферму. Посл завтрака рабочій легъ на куч соломы предъ дверью, а я уединилась въ свой кустарникъ.

Я старалась услышать звонъ колоколовъ. Но ферма была слишкомъ далеко отъ деревень, и звонъ не доносился до меня.

Я уносилась мыслью къ сестр Мари-Любови. Я вспомнила также о Софи, которая каждый годъ приходила будить меня, чтобы я могла слышать перезвонъ пасхальныхъ колоколовъ.

Однажды случилось, что она не разбудила меня; она такъ жалла объ этомъ, что на слдующій годъ положила въ ротъ большой камень, чтобы не проспать. Какъ только она начинала засыпать, ея зубы попадали на камень, и она просыпалась.

Я думала также о торжественной обдн, во время которой Колетта пла полнымъ голосомъ. Я увидла всхъ насъ бгающими вразсыпную по лужайк и озабоченный видъ Мари-Любови, занятой праздничнымъ обдомъ.

И вотъ теперь, вмсто топкаго, любимаго лица сестры Мари-Любови, я увижу непріятную физіономію г-жи Альфонсъ и свтящіеся глаза ея мужа, которые наводятъ на меня такой страхъ; и, вспомнивъ, что мн еще долго придется быть на ферм, я отдалась чувству глубокаго отчаянія.

Когда я устала плакать, я съ удивленіемъ замтила, что солнце уже низко склонилось. Сквозь втви кустарника видно было, какъ протягивались по лугу длинныя и стройныя тни тополей; и около себя я увидла еще одну большую колеблющуюся тнь. Она приближалась, останавливалась и снова двигалась.

Я тотчасъ же поняла, что кто-то сейчасъ пройдетъ мимо моего убжища, и вдругъ какой-то мужчина въ блой блуз вошелъ въ кустарникъ, наклоняясь подъ втвями.

Холодъ пробжалъ по моему тлу.

Однако, я очень быстро оправилась, но у меня осталась нервная дрожь, которой я не могла скрыть.

Онъ стоялъ предо мной, молча.

Я взглянула въ его глаза, полные нжности, и почувствовала, что мое тло снова согрвается.

Я замтила, что на немъ, какъ на Евгеніи, цвтная рубашка и галстухъ, завязанный подъ воротникомъ, и когда онъ заговорилъ, мн показалось, что я давно знаю его голосъ.