– Юрист, без всякого сомнения. – Палладий Дудкин хмыкнул. – А в детстве ходил в балетный кружок: па-де-де и па-де-труа, опять же... На свете столько великих, ну и я знаю парочку! – Следователь обезоруживающе улыбнулся, а я закашлялась.

– Я о них ничего не слышала, – сказала я, перестав кашлять. – Странно, да? Я все еще не верю.

– Такова земная слава – они были известными солистками и объехали полмира, а потом исчезли куда-то. – Дудкин встал, явно собираясь уходить.

– Подождите, расскажите хоть что-нибудь про них! Куда они делись, если были так известны? Ведь о них нет ни передач, ни газетных статей, а они, – я понизила голос до шепота, – спились до безобразия, бутылки собирают...

– Лучше спросите у них сами. – Палладий Дудкин посмотрел на часы. – Ну, хорошо, я быстро расскажу вам одну историю... Однажды на гастролях в Италии одна из сестер подобрала на улице умирающего кота, привезла его в Россию, и кот некоторое время жил у них.

– Кота, говорите?

– Да, обычного серого кота на улице... Кажется, напротив римского Колизея. Там в развалинах живут бездомные кошки, которых подкармливают дамы из общества защиты животных. – Дудкин поглядел на дверь.

– И что с котом было дальше?

– Оказалось, что у кота был хозяин, и не какой-нибудь обычный итальянец, а довольно известный в Риме модельер. – Дудкин пожал плечами. – Кстати, в Италии у всех котов есть хозяин или хотя бы опекун...

– У каждого больного уличного кота есть хозяин-модельер? – уточнила я.

– М-м... нет, – хмыкнул следователь. – Скорее, просто хозяин, где ж на всех уличных котов модельеров напасешься? Однажды о коте сестры рассказали в одном из своих многочисленных интервью, и это интервью перепечатали все мировые газеты...

– И модельер об этом узнал?

– А как вы догадались? – хмыкнул Палладий Дудкин. – Да, узнал и приехал в Москву за своим котом! В Италии просто так котов не бросают.

– И женился на одной из балерин Хвалынских, – закончила я. – Как в сказке, ей-богу!

– Да, все было точно так. Модельер был стар, богат и вдобавок к деньгам имел титул виконта, а в коте своем души не чаял. – Тут Дудкин посмотрел на часы и поднялся.

– Может быть, вам погадать? – любезно предложила я. – Все равно никого нет, а вы мне еще что-нибудь расскажете.

Дудкин пожал узенькими плечами и отказался, решительно помотав головой.

– Вот так благодаря коту одна из сестер попала в Италию, а потом вместе с мужем она часто приезжала в Россию, – добавил он.

– Ну и кот, я вам скажу! – хмыкнула я.

– Тот еще кот, но он, кажется, вскоре помер, завершив свою миссию на земле. – Дудкин в последний раз оглядел мой гадательный салон. – Так, говорите, спились они?

– Да, – кивнула я, – пьют просто по-черному, не просыхая...

– Выходит, это рудименты семьи Хвалынских, увы... До скорого тогда, я вам позвоню, Светлана Михайловна.

– Увидимся, – кивнула я и неожиданно заметила за его спиной первого за весь день клиента. Тот стоял на пороге и мрачно на меня смотрел. – Проходите. Вам погадать или приворот?

Клиент смущенно пробормотал:

– Мне того и другого, пожалуйста...

– Садитесь, я мигом, – обрадовалась я. – Только следователя приворожу... провожу!

День начинал мне нравиться, лишь изредка я поглядывала на руки – на месте ли они?

Руки были на месте.

Когда ближе к ночи я вернулась домой, на кухне сидели и плакали навзрыд две пьяные женщины.

– Света, – подняла голову Марианна Юрьевна и кивнула на полупустую бутылку на краю стола и обкусанный бутерброд с селедочным маслом, – а у нас сестричка умерла... Садись, выпей с нами и помяни!

Я чуть было не проговорилась, что знаю о жизни и смерти Эмилии Юрьевны, но благоразумно промолчала и, выпив стопку водки, отправилась к себе спать, но на душе у меня скребли кошки...

«Все совсем не так, как видится... Совсем-совсем не так, – думала я. – А они довольно коренастые для балерин и маленькие, ну как они балеринами-то были? По сцене от принцев бегали... Как же неприятно чувствовать себя дурой!» – думала я, вынимая из сумки камень. Его, после вчерашнего происшествия, я носила с собой, считая нужным хранить при себе единственную по-настоящему волшебную вещь...

Сестры разошлись по комнатам, мне не спалось, и я вернулась на кухню. Включив газовую колонку, я села и, пока вода не нагрелась, провела в раздумьях некоторое время. Из обрывков мыслей в голове остались две: «И виконтессы умирают...», «Может быть, в моем салоне искали деньги, а если не деньги, то что? Но обыск в целях воровства и поджог двери изнутри? А также визуальное исчезновение моих рук? Это вообще ни в какие ворота! Колдовство какое-то...»

Засыпая после душа, я слушала заливистый храп за стеной и думала о странностях личных отношений, когда из шести миллиардов людей мне нужен всего один человек, которому, возможно, я совсем не нужна. И всю ночь мне снился Павел Мартынович Чернов, ведь недаром говорят, что любовь – это пушечные выстрелы в сердце.