Сонька, имеющая папино умение нравится людям и природное обаяние, быстро освоилась и легко влилась в коллектив - появились подружки и приятели, что радовало родителей - ребенок не был предоставлен сам себе. Ходили всем классом на выставки, экскурсии.

С родителями катались по выходным на коньках ,много ездили по окрестностям, обе девочки его были в восторге от Коломенского.

Алина пошла на работу - её взяли переводчиком на фирму. За годы жизни в Израиле она отучилась на курсах английского и французского языков, неплохо знала иврит и арабский, и давний друг Наума посодействовал её трудоустройству. Работа нравилась, она привыкала к коллективу и, неожиданно для себя, заметила, что ей оказывают знаки внимания несколько человек. Особенно старался один из коллег-Иван Денисов, он постоянно угощал шоколадом, приносил кофе, пару раз подвозил дому, хотя Алина с первых же дней пояснила Денисову, что ей не нужны ни ухаживания, ни флирт. Денисов вежливо сказал, что он никуда не торопится, а что получится - время покажет.

С первой же получки Алина купила себе деловой костюм и пару блузок.

Сонька тут же одобрила:

– Мамуля!! Ты у меня опять красивая становишься!

А Тонков только вздохнул, зная, что на свой комплимент или слова одобрения получит кучу негатива. Он неожиданно вспомнил, что с осени, как объявилась дочка, у него не завелось ни одного романчика, что-то не было охоты.

И с грустью осознал, что исподтишка любуется своей бывшей. Оказывается, очень здорово сидеть утром и вечером за одним столом на кухне со своими девочками, слушать смех и торопливый говор дочки, и незаметно поглядывать на неизменно серьезную Алину. Он слышал как дурачились они с дочкой без него, как заливисто смеялась жена, а только появлялся, все, она тут же замыкалась. И это сильнее всего цепляло и мучило Тонкова - он с горечью понял, что его красивые слова, клятвы, извинения ей не нужны, и больше всего убивало его её равнодушие.

А сегодня, заехав во двор, увидел, как из остановившейся девятки выпархивает его Алина... Глаза заволокло красной пеленой, едва сдержавшись, чтобы не выскочить и начать выяснять отношения с мудаком, он долго сидел в машине, собирая себя по кусочкам..

– Вот тебе, Мишка, и откат, - горько подумалось ему.
– А чего ты хотел, женщине тридцать восемь лет, у неё, как говорится, все при всем...

Он, подумав, развернулся и поехал со двора, решив навестить стародавнюю 'подругу', оторваться по полной. Доехал до её дома, позвонил в домофон и, уже поднимаясь на седьмой этаж, передумал. Вспомнилось, с какой брезгливостью, даже гадливостью когда-то смотрела Алина на его засосы.

– Дебил, уйдут ведь, и дочку потеряешь!

Лифт остановился, в открывающиеся двери видна была радостно улыбавшаяся 'подружка': - Мишенька,солнышко!! Как я рада тебя видеть!!

– Извини, у меня срочный вызов. Мне надо!
– бормотнул Мишка, нажимая кнопку первого этажа.

Выскочив из подъезда, долго глотал морозный воздух, успокаиваясь. Едва сел в машину - позвонила дочка: -

– Пап, ты где?

– Скоро буду, я тут кое за чем заехал...

– За чем?

– Секрет.

Тонков быстро рванул в знаменитую модную кофейню "Кофемания", купил шикарный торт, венский штрудель, несколько видов пирожных, про себя поразился стоимости, но девочек захотелось побаловать, и ввалился в квартиру с тортом и большим пакетом.

Дочка тут же сунула нос в пакет и запрыгала:

– Пап, ты как догадался, что я штрудель обожаю?

– Да вот, догадался!

– Ой, а эти пирожные мама очень любит!

– О, какой я волшебник-угадайка, маме скажи, пусть чай-кофе готовит, я пошел переоденусь и ополоснусь, а потом, ух, почаевничаем.

И в кои-то веки Тонков радовался про себя, что угодил Алине, и сумел не напакостить, пусть и не узнала бы Алина, но самому почему-то было очень, как выражался тесть Афанасьева - уроженец подмосковного Зарайска,'гребостно'. Мужик с высшим образованием, мог вставить к месту в свою речь словечки, вместо 'брезгую - гребую, брезгливо - гребостно'. Вот и было Мишке сейчас гребостно от самого себя.

Ближе к маю Чертовым позвонил Зураб Адлейбо:

– Мама Оля, моя мама собралась умирать, просила по возможности навестить, пока она жива.

Зураб так и остался после окончания Тимирязевки в России, сначала отрабатывая три года по распределению, затем встретил Леночку свою, а потом, когда собрался было переехать домой, в Абхазии началась война.

После войны там уже не было ни работы, ни жилья, он перебрался из области в Воронеж. Детки, а их уже было трое, подрастали. Работал Зураб в областном управлении сельского хозяйства, что-то менять в своей жизни было поздно, да и здесь было спокойнее чем в Абхазии, особенно для маленьких Адлейбо.