Джеймс вновь глянул на звёзды и тяжело вздохнул, начиная сожалеть, что решил провести здесь выходные. Хотя, может, с восходом солнца это место станет приятнее? Может, тьма, окутавшая землю, принесла тьму и в душу Питера и всей Нетландии? Мальчик отчаянно на это надеялся.

Вдобавок ко всему, когда Джеймс закрывал глаза, всё, что его уставший разум являл после жутких чудовищ и завоёванных островов, был Испанский Мэйн - красивый, величественный и прекрасный. А потом на него напали мальчишки, желавшие только одного: убить как можно больше пиратов, прежде чем отправиться к новым приключениям. А потом эта картинка сменялась приближающимся пиратом на берегу. Джеймс вспомнил его очень дружелюбные карие глаза с сеточкой морщин, возможно, из-за постоянной улыбки. Пират-весельчак.

Наконец, по какой-то причине - или подействовало самовнушение, или приятные воспоминания, или что-то ещё - Джеймс смог согреться. Он слегка улыбнулся, вспоминая, как пират преклонил перед ним колени, и заснул со словом «Капитан» на устах.

Джеймс рано проснулся и был сбит с толку, не представляя, где находится. Часть его подозревала, что все события прошлого дня были не более чем сон. Но под ним была лишь трава, а над ним - полог из ветвей, и никакой мягкой кровати или маминого завтрака. И тогда он начал осознавать всю ситуацию. Мальчик поднялся, потянулся и зевнул, жалея, что у него нет с собой зубной щётки, потому что изо рта неприятно пахло.

И вдруг он услышал музыку, идущую из чащи, и навострил уши. Из леса выскочил Питер с горящими глазами, играющий на панфлейте2. Через плечо у него была перекинута самодельная сумка. Он опустил флейту и крикнул мальчикам:

– Завтрак!

Все, включая Джеймса, глядели на Питера с подозрением, но тот спустил с плеча сумку, и из неё на землю выкатились ягоды, настолько яркие, будто сделанные из цветного стекла шарики. Джеймс сразу понял, что это будет далеко не лучшим, но единственным завтраком, и, отбросив гордость, кинулся к еде вместе с другими мальчишками и начал горстями закидывать ягоды в рот. Когда он, наконец, смог притормозить и разобрать вкус, то понял, что его любимыми ягодами стали белые, матовые, по вкусу напоминающие перечную мяту. На втором месте были те, что мигали и меняли цвет, а когда их начинаешь есть - ещё и вкус. Пэн выглядел довольным, просто стоял и смотрел на них, скрестив руки на груди. Ягоды успокоили грызущего и ревущего монстра в животе Джеймса, и теперь он просто ныл и поскуливал. Джеймс решил пока довольствоваться этим. Когда вся странная еда была съедена, Джеймс огляделся и заметил флейту, лежащую рядом со всем этим пиршеством. Мальчик потянулся за ней, с любопытством пробежал по флейте кончиками пальцев, и тут Потерянные мальчики ахнули все, как один, а Питер сжал руку Джеймса, будто тисками.

Джеймс дёрнулся, широко распахнув глаза, но Питер лишь сильнее сжал его запястье, оставляя синяки.

– Не трогай её, - прошипел он.
– Никогда.

Ветер завыл вокруг Питера, шевеля его волосы, и это было бы смешно, если бы не внезапно застившая воздух серая пелена, а приятный ванильный привкус во рту Джеймса резко сменился отвратительным солоноватым вкусом лакрицы.

– Мне... Мне очень, очень жаль, Питер... Я просто...

– Ещё раз до неё дотронешься - и можешь попрощаться с рукой.

Питер отпустил запястье Джеймса и, выхватив флейту, повернулся к нему спиной.

Джеймс сел на корточки и повернулся к Потерянным мальчикам, ожидая найти в их лицах хоть что-то, говорящее о том, что такая реакция Питера была просто абсурдной. Но не получил этому реальных подтверждений. Лишь Чуточка высокомерно пожал плечами, да Биббл с Бобблом выдавили сочувствующую улыбку.

Вдруг Питер насторожился и повернул голову на восток - точнее, Джеймс решил, что это восток. На самом деле нельзя было разобрать, где какая сторона света, потому что здесь, в отличие от Лондона, было несколько солнц и лун, и все они передвигались по небу.

Питер поднял руку, и все разговоры мгновенно смолкли.

– Вы это слышите?

Джеймс абсолютно ничего не слышал. Но через какое-то время с той стороны, куда смотрел Питер, послышался едва заметный треск.

– Индейцы, - выдохнул Питер.

Мальчики вскочили в мгновение ока. Джеймс взял еще одну горсть ягод и сунул её в карман, а затем двинулся вперёд, благодарный тому, что кто-то другой стал причиной возникшего напряжения. Не важно, что его опасения по поводу этого места оправдываются, он не собирается все выходные сидеть здесь и хандрить. У него будет столько приключений, сколько он захочет, а, значит, надо было идти за Пэном и его мальчиками. Поэтому Джеймс крался вслед за всеми по лесу, с волнением ожидая нового приключения, которое, наконец, не требует убийств.

Биббл отстал от остальных и остался с Джеймсом, и когда Питер не мог их услышать, прошептал:

– Это был подарок.

– Что?

Джеймс вскинул брови. Он сдвинулся чуть правее, чтобы Биббл не тыкался своим слишком длинным носом в его щеку.

– Флейта. Это подарок его матери с тех времён, когда он был ещё маленьким и обычным. Никому нельзя её трогать.

Джеймс кивнул и двинулся дальше, имея довольно смутное представление, как Питер вообще мог быть обычным.

– Боббл тоже так сделал, давным-давно. Питер почти сразу об этом забыл, так что не расстраивайся слишком сильно.

– Спасибо, - ответил Джеймс и дальше они с Бибблом пошли в ногу. Джеймс решил, что надо будет держаться этого малого, пока он остаётся здесь.

Внезапно их импровизированное войско остановилось. В воздухе просвистел лимон, и Питер подскочил от неожиданности. Оказывается, не они одни умели скрываться среди деревьев. Мальчики не слышали ни звука, пока нос к носу не столкнулись с индейцами. Их вождь был огромным мужчиной и выглядел олицетворением могучего дуба. Он стоял прямо, гордо выпятив грудь - истинный вождь.