Остальные мальчишки уставились вниз, но Питер смотрел ему прямо в глаза. Казалось, он перестал слушать после слова «кретин».

– А что, если бы меня съели?
– произнёс Джеймс тихим, угрожающим голосом. Ветер успокоился, и сейчас воздух был таким застоявшимся и тяжёлым, что, казалось, засасывал мальчика.

Питер даже не моргнул.

– Ну, значит, тебя бы съели.

В ответе Питера слышался вызов. Джеймс не был уверен, кому тот его бросал, но тем не менее, вызов прозвучал.

– Я хочу домой, Питер.

Питер выпрямился, уперев кулаки в бока.

– Это и есть дом.

– Не для меня.

Мальчишки напряжённо глядели друг на друга. Джеймс отчаянно желал, чтобы в этот момент он смог нарушить второе правило Питера и хоть немного вырасти. Низкий рост ставил его в невыгодное положение в этом споре, который становился скорее битвой за доминирование, чем за перемещение домой.

– Теперь ты один из Потерянных мальчиков. Для них нет никакого другого дома, кроме Нетландии.

– Перестань это повторять, - низким и угрожающим голосом произнёс Джеймс. Ярость готовилась прорваться сквозь тщательно отстроенную стену самоконтроля.

– Почему я должен перестать это повторять? Это правда: ты - Потерянный мальчик.

– Я не Потерянный мальчик. Я никогда не терялся. И ты знал об этом, когда встретил меня.

Страх душил его, фразы выходили резкими, незаконченными, запутанными. Руки сами сжались в кулаки.

Питер пожал плечами:

– Чепуха. Я беру с собой в Нетландию только Потерянных мальчиков. А значит, ты - он.

– Ты знал, что я тогда не потерялся, и вообще никогда не терялся. Ты говорил, что я могу побыть здесь только на выходных. Ты обещал, что я смогу вернуться домой.

– Ну что ж, - ответил Питер, щёлкнув по стволу дерева, - тогда возвращайся.

Губы Джеймса начали дрожать - но не от сдерживаемых слёз, а от ярости. Каждый мускул был натянут.

– Ты знаешь, что я не смогу вернуться, пока ты не покажешь мне, как это сделать.

– А я никогда и не говорил, что покажу.

Рядом с Джеймсом шевельнулся Биббл, под его ногами зашуршала листва. Остальные мальчишки продолжали смотреть либо под ноги, либо друг на друга. Тишина. Воздух потрескивал от напряжения.

Джеймс почувствовал, как в нём поднимается его тёмная часть, подавляя другую.

– Не лги мне, Питер. С мальчиками, которые лгут, ничего хорошего не случается.

По лицу Питера пробежала тень, и он очутился в опасной близости к Джеймсу.

– Ты мне угрожаешь?

Лес стал более мрачным и зловещим, листья потемнели, а от мальчиков не доносилось ни звука. Будто разом все решили не дышать. Джеймс понятия не имел, что делать дальше. А Питер ухмыльнулся с огромным самомнением и развернулся к нему спиной и лицом к остальным мальчишкам.

– Ты лжец, Питер Пэн.

– Что ты сказал?

Питер медленно развернулся. В воздухе вокруг снова появился привкус солёной лакрицы. Джеймс хотел её сплюнуть, но удержался.

– Я сказал, что ты лжец.

Глаза Питера вновь превратились в щёлочки, и он бросил на Джеймса пристальный, не предвещающий ничего хорошего взгляд.

– Не разговаривай так со мной, Джеймс Крюк.

Джеймса всего трясло, даже ресницы подрагивали. Внезапно ярость, которую он изо всех сил старался сдерживать, вырвалась наружу, и он бросился на Питера Пэна. Раскалённый добела от злости, он кинулся вперёд. Но стоило ему подобраться ближе, как Питер схватил его за горло и сжал. А потом бросил Джеймса на землю. Мальчик почувствовал удар каждой косточкой. Трава под ним стала жёсткой и начала извиваться, царапая Джеймса, будто длинными, острыми ногтями.

– Никогда больше не смей мне угрожать, мальчишка.

Джеймс промолчал. Кто этот мальчик? Тот дурашливый и улыбчивый ребёнок из Кенсингтонских садов исчез, и на его месте появился вот этот. Кому же Джеймс доверился, решив так далеко забраться от дома?

Он почувствовал, как горит горло, и попытался вдохнуть. Может, Питер сломал ему трахею своим ударом? Спустя минуту, показавшуюся Джеймсу вечностью, Питер закатил глаза и слез с него. Джеймс резко вскочил на нетвёрдых ногах, тяжело дыша. Его ум и сердце находились в смятении из-за раскаяния, страха и отчаянной, пронзительной надежды. Он беспомощно посмотрел на других мальчишек, пару раз моргнул и побрёл прочь.

– Ты куда направился, Джеймс Крюк?

Джеймс аж подпрыгнул на месте, когда увидел рядом Биббла.

– Оставь меня, - ответил Джеймс с такой болью в голосе, что даже бревно бы почувствовало.

– Не стоит идти в ту сторону. А то забредёшь в Великую Пустошь Нетландии.

– Мне всё равно.

Биббл строго на него взглянул.

– А тебе станет не всё равно, когда попадёшь в место, сплошь укрытое снегом, таким острым, что разрезает до крови ноги. Или когда столкнёшься с Грапом, бледным до ужаса, потому что в нём не осталось ни капли крови. Когда он разорвёт тебя на кусочки и бросит на землю, последнее, что ты увидишь, будут не звёзды, а безмолвное, пустое небо цвета скисшего молока. Вот тогда тебе будет не всё равно.