Сми положил руку ему на плечо, жест так напомнил ему мать, что дыхание перехватило.

– Это из-за вашей руки, капитан?

– Ну да. Среди всего прочего. И крокодила. И мальчика, и девочки. И девушки. Была уйма вещей, Сми. Много всего.
– Крюк приложил руку к голове, массируя висок.

Сми улыбнулся, и хотя в этой улыбке была видна жалость, это не было для него чем-то оскорбительным или поверхностным. А как будто это оправдывало ярость, струящуюся по венам Крюка, это было в духе Сми.

Место, где он сел, постепенно нагрелось, что привлекло его внимание. Он нахмурился, как будто это заставило бы странный маленький стул объясниться. Далее, он становился все теплее и теплее, пока не стал нестерпимо горячим. Крюк подскочил и осуждающе уставился на него.

– Сми!
– произнес он. – Это... это..

– Гриб.

Действительно, это оказался гриб. И даже после стольких лет проведенных в Нетландии, Крюку показалось глупым произнести такое, столь невероятное. Он был просто слишком огромен, яркого цвета и светился, чтобы быть каким-то грибом. Но, тем не менее.

– Этот, эмм, гриб горячий. Слишком горячий. Подойди, потрогай.

Сми настороженно, словно пес, торкнулся пальцами гриба. Но быстро одернул.

– Это странно, - заметил Сми.

– Вот и я о том же.

Он протянул свои длинные пальцы к этой штуке, которая была, даже по нетландовским стандартам, чересчур большой. Ухватил за верхушку и потянул на себя. Без какого-либо сопротивления, она легко отскочила на землю. Оттуда повалил дым, вздымаясь в воздух и заполняя легкие Крюка, что тот закашлялся.

– Дымоход - прошептал Крюк. После того, как дым рассеялся, он и Сми склонились над ним. Оттуда исходил приглушенный свет и бормотание детских голосов.

– Где Питер? Почему он до сих пор не вернулся?
– сказал один из них.

– Он в пути. Очевидно же.

– Я есть хочу.

– Ты всегда хочешь есть.

– А вот и нет.

– А вот и да.

После разговора послышалась возня. Крюк аккуратно положил гриб на место и выпрямился. Затем, огляделся вокруг. Место окружали деревья и все выглядели абсолютно обыкновенно, что и не скажешь, что есть проход, ведущий в жилище внизу. Но, для тех, кто был осведомлен, странные дупла в деревьях были заметны.

– Двери, - догадался Крюк и рассмеялся. Но не хохотом или другим злобным смехом, а смехом искреннего веселья.
– Смотри, Сми. Они для каждого выдолбили отдельный вход. Каждый мальчик имеет свою собственную дверь. Это так по-детски.

За смехом была также скрыта боль, которую он не мог унять, представляя, что он тоже мог бы выбрать дерево для себя. И было грустно думать о том, что среди голосов Потерянных, он узнал лишь Шалуна и Чуточка. Встряхнув головой, он выпрямился.

Сми тоже посмеивался, хотя Крюк не был уверен, что Сми действительно понимал, чему он смеется.

Возникший тикающий звук прервал их смех.

– Ты это слышишь, Сми?

Холодный страх пронзил тело Крюка, кровь отлила с лица. Он никогда не видел крокодила так далеко, в глубине острова.

– Похоже на тиканье, капитан.

Крюка охватила паника, перед глазами возникли ужасная крокодилья челюсть, безразличный глаза и голодный оскал, разыскивающий его, жаждущий его.

– Возвращаемся на корабль, - тихо и настойчиво приказал он.

– Но капитан, как мы можем сейчас уйти? Мы, наконец, нашли…

– Тихо, - возразил он громким непреклонным тоном, вопреки желанию сказать это шепотом.
– Бежим, Сми.

Сми побежал, тик-так слышался все громче и громче, и сердце Крюка забилось еще сильнее. Он знал, спрятаться было негде. Здесь не было места, где крокодил его не учуял бы. Крюк вдохнул и закашлялся, воздух был словно сделан из стекла, ускорил еще бег.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Он быстро обогнал Сми, неспособный тревожится о безопасности еще и своего члена команды, и когда они достигла Испанского Мэйна, Крюк влетел в свою каюту и захлопнул за собой дверь, тиканье все еще звучало у него в голове. Хотя он нашел убежище Пэна, его мужество было явно под сомнением. Он лежал с раскрытыми глазами в своей каюте и знал, что не уснет. Отвратительный звук и воображаемый вид крокодила не покидали его даже в кровати, и так продолжалось всю ночь, он не мог уснуть из-за пугающих мыслей о часах, чешуе, ужасных глазах и острого, улыбающегося, голодного оскала.

Возможность мечтать - это то, чего Крюку недоставало более всего из Лондона. Чем чувствовать на себе мертвенные глаза крокодила, наполняющие его живот холодным леденящим страхом, он желал бы уснуть, и во сне касаться Тигровой Лилии. Но, предположил он, довольно странно мечтать, когда ты уже живешь в одной из фантазий. Так что ему не оставалось ничего более, как замкнутый круг из реальности и сна.