Но вот Оля, Полина и Ната отыскали тетрадку и с криками «Победа! Отступаем!» ринулись к выходу. На этот раз парни пытались их уже задержать, но им надавали по мордам тетрадью с фигой.

Теперь уже девочки забаррикадировались в своем родном классе, и все, встрепанные, тяжело дышащие, расселись вокруг изрядно помятой и кое-где порванной, но в общем и целом невредимой тетрадки и начали осматривать боевые ранения. У Ани порвалась кофта, Наташа потеряла сапог, Марго — очки, которые обычно не носила, но сегодня почему-то надела, у Маши была расцарапана щека, у некоторых шла кровь из носа, у Полины Корней на скуле назревал синяк, Вера, морщась, ощупывала шишку на голове. Остальные, хотя и выглядели неважно, были относительно целы.

— И что нам теперь будет? За выломанную дверь? — тут же озаботилась практичная Марго.

— Да ничё нам не будет, — махнула рукой Оля. — Она и так на соплях держалась, мячом ударишь посильнее — рассыплется…

— А эту дверь пацаны не выбьют? — почему-то шепотом поинтересовалась пораженная и испуганная своим геройством Надя.

— Эту? Не-е… — протянула Аня, устало откидываясь на спинку учительского стула. — Во-первых, она не такая хлипкая, во-вторых, это же наш класс, а не общая раздевалка, и в-третьих, они же не такие тупые… — тут на её лице на секунду отразилось сомнение, — понимают, что за это никого по головке не погладят…

— Да уж, это нам ещё повезло, что сейчас уже учителей нету, я ещё удивляюсь, как на нашу драку Церберша не прибежала, — поддакнула Ната.

— Ну, Церберша на то и Церберша, что бы никогда свой пост не покидать, — философски рассудила Машка, почесывая свою кучерявую гриву.

Люба со вздохом запихала тетрадку в портфель:

— Нет, ну какие парни всё-таки козлы! Особенно Юра! Вот уж от кого не ожидала… И Шилин тоже! Короче, козлы, одним словом!

— Уроды! — поддакнула Аня.

— Гады, — добавила Оля.

— Свинтусы, — внесла свою лепту Маша.

— Сволочи!

— Дауны!

— Придурки!

— Надо им отомстить! — внесли дельное предложение.

— Как?..

Взгляд Маргариты упал на портфели и сумки 7 «А», «Б», 6 «А» и 8 классов.

— А вот как…

Девчонки разделились на две группы. Часть, под предводительством Наташи, с портфелями Феди, Игната, Андрея, Юры и Вовы вышли на улицу. Остальные, с Олей в первых рядах и цветными маркерами наперевес, осторожно двигались по направлению к мужскому туалету.

— Фу-у-у! — дружно выдохнули они, брезгливо заглядывая в помещение.

— А чё вы хотели? Свиньи они свиньи и есть! — поморщившись, заметила Аня, прикрывая за собой дверь. — Ну, за работу!

И девушки кинулись с маркерами наголо к плиточным стенам…

— А парни о-ой как разозлятся, когда это увидят, — заметила Люба, как зерно на вспаханное поле раскидывая вещи Жигалова по школьному двору.

— Ничего… — протянула Ната, художественно развешивая Юрины тетради на ветках дерева. — Мы ведь ничего не портим, ничего не ломаем. Пройдутся, соберут свои вещи, не развалятся.

— Я больше за туалет волнуюсь. А если учителям расскажут?.. — испуганно поинтересовалась Надя, подышав паром на замерзшие руки.

— Не расскажут, — хмыкнула подошедшая Оля вместе со своей командой, на ходу засовывая маркеры в сумку. — Их же тогда во всей школе уважать перестанут. Они ещё и отмывать сами наши приветики кинутся, как увидят, чтоб никто не заметил, особенно учителя. Иначе как им объяснить, с чего мы на них так ополчились?

— А вы точно всё качественно сделали? — уточнила руководящая процессом Марго.

— А то! Никого не забыли! И ни одного ругательства тоже. Постарались, по крайней мере. Разными цветами. Там сейчас так красиво! Если не читать, что написано — то лучший туалет в школе! Если бы ещё не так воняло… Ладно, пора сматываться! Вон наши парни на горизонте появились!..

Они и в самом деле стояли на крыльце школы, обалдело оглядывая заснеженный двор.

А потом Оля услышала, какие именно слова на стенах туалета в адрес обидчиков они забыли написать. И даже несколько новых узнала.

Пацаны с разъяренными воплями скатились с лестницы и бросились подбирать своё имущество, параллельно пытаясь дать затрещину бегавшим вокруг девчонкам.

Жигалов кинул последнюю книгу в рюкзак и со злостью затянул шнуровку. Потом нарочито небрежно закинул его на плечо и медленно подошел к Любе:

— Дрянь, ты за это ответишь! Не желаю больше иметь с тобой никакого дела! — срывающимся от злости голосом заявил он, стянул с руки перчатку и ударил девочку по лицу. Сильно. Наотмашь.

Получилось на диво звонко. Все замерли и обернулись к ним. В широко распахнутых глазах у Любы блеснули слезы. Она приложила руку к горящей щеке и с изумлением глядела на Вову. Ветер трепал выбившиеся из-под шапки волосы и украшал их медленно оседающими мелкими снежинками.